Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев Страница 7

Автомобиль выехал за ворота. Охранники внимательно огляделиобоих мужчин, выезжавших из дачного поселка. Вместо одного охранника, как этобыло обычно, у ворот стояло несколько человек. Числов, узнав Дронго, кивнул емуи приказал пропустить машину. Дронго оглянулся. Следом за ними выезжал темный«Ниссан». Когда они выехали наконец на трассу, Дронго спросил:

– Алла – ваша старшая сестра?

– Да, – ответил Олег, – она работает в Стокгольме, впредставительстве нашей внешнеторговой компании. Они с мужем живут там уже двагода.

– У вас с ней хорошие отношения?

– Нормальные, – ответил Глушков.

– А с мачехой?

«Нельзя задавать ему подобные вопросы», – подумал Дронго,когда машина чуть вильнула в сторону. Олег реагировал слишком нервно.

– Тоже нормальные, – сказал он несколько напряженнымголосом.

– Вы были против женитьбы вашего отца?

Олег посмотрел на него.

– Смотрите на дорогу, – посоветовал Дронго.

– Да, – сказал Олег, – мы были против. И я, и сестра. Отцубыло уже за пятьдесят, когда он встретил Веронику Андреевну. Вы, наверное,знаете, что у нее было два неудачных замужества. Первый муж попал в тюрьму,второй сбежал в Чехию. Это вам о чем-нибудь говорит?

– О ее сложной судьбе.

– Вы смеетесь? – мрачно осведомился Олег. – Неужели выничего не понимаете? Отец уже тогда был известным человеком. Вице-премьерправительства, академик, профессор, директор института. Вы слышали, как онаговорила о своей жизни? Еще смеет утверждать, что ей ничего не досталось. Вседеньги отца, все его связи, знакомства, ценности – все теперь достанется этойособе… Скажите, а как делится наследство, вы не в курсе? Вы ведь, видимо, юристпо образованию?

– Боюсь, что не смогу вас обрадовать, – признался Дронго. –Насколько я помню наследственное право, вам вряд ли что-нибудь перепадет отнаследства отца. Если нет завещания, то все имущество делится между супругой инесовершеннолетними детьми, которые считаются наследниками первой очереди. Приэтом раньше половина наследства отходила супруге, а вторую половину делилимежду женой и детьми…

– Значит, выходит, что жена получает больше половины? – Олегбыл явно раздражен. Видимо, этот вопрос волновал его больше других. – А еслиона нигде не работает?

– Мне представляется это правильным, – заметил Дронго. –Ведь совместно нажитое имущество делится между супругами независимо от того,кто из них работает. Половина наследства – это ее законная доля. А оставшаясяполовина делится между другими наследниками. Но должен вас огорчить. Вам ничегоне достанется в любом случае. Совершеннолетние дети не являются бесспорныминаследниками. И все имущество вашего отца отойдет Веронике Андреевне, если нетнотариально заверенного завещания.

– Мы подадим в суд, – покрылся красными пятнами Олег. – Такнельзя! Это неправильно, нечестно.

– Обсудите этот вопрос со своими адвокатами, – посоветовалДронго. – Когда в последний раз вы разговаривали с отцом?

– Что? – переспросил Олег.

Он, очевидно, был еще занят мыслями о наследстве.

– Когда в последний раз вы разговаривали с отцом? –терпеливо переспросил Дронго.

– Вчера… Нет, позавчера.

Олег смутился, поправил очки. Было заметно, что оннервничает.

– Вы не могли бы вспомнить точнее? – настойчиво попросилДронго, не сводя тяжелого взгляда с собеседника.

Олег покачал головой.

– Вчера, – тяжело вздохнул он, – вчера вечером. Толькосотрудникам прокуратуры я сказал, что разговаривал позавчера. Испугался ипочему-то соврал.

Дронго рассчитал правильно. Глушкову-младшему было трудноодновременно вести машину, размышлять о возможном наследстве и отвечать навопросы, пытаясь при этом соврать.

– Почему вы их обманули? – строго спросил Дронго.

– Не хотел им ничего рассказывать, – признался Олег. – Мывчера поспорили с отцом. Даже не поспорили… Ему не нравились мои планы. Ну, вобщем, он их не одобрял. А мне нужны были деньги. И я попросил его меняподдержать. Но он отказал. Вот, собственно, и все.

– Какие планы? – спросил Дронго.

– Мы закупаем продукты, – пояснил Олег. – Вкладываем деньгии вместе с друзьями закупаем продукты в Германии и Польше. А потом ввозим их встрану.

– И почему он был против? Насколько я знаю, академик Глушковбыл ярым рыночником.

– Не знаю. Но ему не нравился наш бизнес. И он мне об этомчасто говорил.

– В котором часу вы с ним разговаривали?

– Примерно в восемь – в половине девятого. Он сказал, что нехочет меня слушать, и положил трубку. Больше мы с ним не общались. Сейчас дажевспоминать не хочется, так обидно. Как вы думаете, а личные вещи нашей материтоже достанутся этой женщине?

– Вас это волнует больше всего, – заметил Дронго.

– Мне обидно, что все достанется ей. Вы ведь понимаете, чтоона его совсем не любила. После смерти матери он чувствовал себя одиноким, иона воспользовалась обстоятельствами. Ему было чуть больше пятидесяти…

– Тогда вам нужно винить только себя, – строго сказалДронго. – Не нужно было оставлять его одного. Ваша сестра и вы могли быть болеевнимательными к своему отцу.

– Вы ничего не знаете, – вздохнул Олег. – Это был оченьсложный человек.

– У него были враги?

– Думаю, были. Некоторые его очень резко критиковали. Икогда он первый раз был в правительстве, и потом, когда согласился на второйсрок. Шутил, что стал «рецидивистом» в правительстве, согласившись на «второйсрок». Но тогда он ушел из правительства довольно быстро. Как раз переддефолтом. Он сам подал прошение об отставке. Тогда все газеты об этом писали иочень его критиковали. А через несколько месяцев выяснилось, что он был прав.