Соло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева Страница 7

Дмитрий сразу не мог понять, чем ему этот фильм неприятен. Он просто не получился, и все. Музыка, использованная в картине, была Глазову незнакома. Пожалуй, чересчур слащавая для такого злого сюжета. Солирует флейта, но порою ее заглушает оркестр. Глазов уже понял, что флейта — любимый музыкальный инструмент Андре Никольски. Но… Здесь надо было негодовать, а режиссер умилялся. Он с такой слащавостью снимал бедную маленькую девочку, несчастного ребенка, которого мать выставляла на улицу, чтобы принять очередного клиента, что Глазову стало противно. То, что происходило в больницах России, на самом деле было гораздо хуже. Дмитрий сам недавно столкнулся с бесплатной медициной, когда жена удаляла пресловутый аппендицит. В больнице, по месту прописки, запросили столько, что они предпочли платную клинику. Глазов так и не понял, зачем его жене выдали страховой полис, а когда возмутился, ему вежливо объяснили, почему надо за операцию заплатить. Хотите нормального отношения — платите деньги, не хотите платить, значит, вам плевать на свое здоровье. Слава богу, что Светлана недотянула до того момента, когда дело могло закончиться печально. Правда, долго потом возмущалась, что уплыли сбережения, отложенные на летний отдых. Нет, фильм Дмитрию не понравился. Какое, к черту, торжество жизни, когда медицина убивает? А как же клятва Гиппократа?

Он расслабился только на четвертом фильме. Типичная история альфонса, который эксплуатирует богатую дамочку, делясь деньгами с молодой любовницей. И музыкальная тема хороша: «Танцор за деньги», поет великая Тина Тернер. Мужчина, конечно, ни с кем не танцует, занимается бизнесом, пытаясь за счет своей пассии сделать карьеру. И сволочью его назвать трудно, пока он не заставляет свою богачку сделать аборт, наврав с три короба о своей неизлечимой наследственной болезни. Богачка в итоге разоряется, и происходит душераздирающая сцена ее объяснения с молодым карьеристом. Пожалуй, самое удачное из всего, что снял этот Никольски. Есть надрыв, особенно там, где голос певицы внезапно хрипит и обрывается, не выдержав напряжения и высоких нот. И сама героиня фильма уже ни во что не верит. Над ней смеется молодая, смазливая любовница предприимчивого красавца, и хочется непременно убить их обоих. Таинственный мститель убивает только мужчину. Он — человек гуманный. Не воюет с женщинами, любит детей. Глазов заинтересовался им еще больше. Откуда он взялся?

В целом же фильмы показались Дмитрию средненькими. Ни плохие, ни хорошие. До вершин кинематографа им мешала дотянуть слишком уж явная простота. Белое в них было белым, а черное черным. И что называть типично американским хеппи-эндом? Порок наказан, добродетель торжествует? Ценой чего? Другой жизни? Сомнительно. Нет, он не стал поклонником Андре Никольски. В отличие от писателя Акима Шевалье.

Единственное, в чем режиссер был на высоте, так это в работе с музыкальным оформлением. Он чувствовал музыку, как другие чувствуют боль, порою достигая в кульминации наивысшего наслаждения. Именно на этом чутье и поймал его Глазов. Никольски не только понимал музыку, но и умел это донести до зрителя, ни капли не расплескав. Если уж он использовал в работе чью-то музыку, то выжимал из нее все, что возможно.

Сделав пометки в своем блокноте, Глазов решил, что пора нанести визит Юлии Шумовой. Звонил он ей долго, и уже отчаялся дозвониться, когда трубку наконец сняли.

— Вас слушают, — вяло сказала женщина.

— Здравствуйте. С Юлией Шумовой я могу поговорить?

— Слушаю.

Женщина оказалась необщительной. Чувствовалось, что она напряжена и поскорее хочет отделаться от собеседника.

— Вы недавно обращались в милицию с заявлением.

— Да, — сразу насторожилась она.

— Я знаю, в чем его суть. Знаю также, что вам не поверили.

— Послушайте, что вам надо? У меня просто был нервный срыв, депрессия. Это бывает. Сейчас я спокойна. Сама понимаю, что сделала глупость. Я от каждого шороха вздрагиваю, а тут посмотреть с утра историю, похожую на… — Она судорожно всхлипнула.

— Я могу доказать, что это ваша история. Вернее, точно доказать не могу ничего, но человек, который убил вашего мужа, существует.

— Но за что? За что убил?

— Это долго объяснять. Я к вам приду и расскажу.

— Нет, не надо. Я заберу заявление.

— Да вы что, за смерть мужа не хотите отомстить?! — деньги уплывали из рук, ему пришлось атаковать.

— Не хочу. Уже прошло. Не знаю, что это было. Но мне уже легче. Послушайте, у вас есть эта кассета?

— Да, есть. Пауза, вздох.

— Я не выхожу из дому. Это болезнь, я знаю. Людей боюсь. Открытого пространства боюсь. Принесите мне кассету. Не трудно?

— Принесу, — пообещал Глазов.

— Тогда я вас жду.

Шумова подробно объяснила, как найти ее загородный дом, и повесила трубку. Глазов вздохнул. С дамочкой получился прокол. Какая-то вялая дамочка, без энтузиазма. А Мельников ее еще ведьмой назвал, и психопаткой. Вчера, значит, психопатка, а сегодня ей на все наплевать. Странно. Но если она могла за ночь переменить решение, это значит, что, проснувшись завтра утром, она запросто может склониться и в другую сторону. И Глазов решил поехать к Юлии Шумовой завтра, а сегодня еще раз посмотреть некоторые моменты фильмов, снятых Андре Никольски.