Табор смерти - Валерий Шарапов Страница 7

Надо бы после обеда домой заскочить, узнать, как там. Сердце все равно сжималось. Боль дочки Васин воспринимал намного острее, чем собственную. Такая она беззащитная, трогательная. И он – такой здоровый, суровый. Как два полюса Вселенной, единство и борьба противоположностей.

Когда Васин закончил с воришкой, тут же навалилась срочная писанина, которая отнимает у любого опера две трети рабочего времени. Так что домой он так и не зашел. Вдобавок страшно хотелось есть.

Васин отодвинул от себя бумаги. Глянул на часы – минутка-другая найдется, чтобы дойти до фабрики-кухни в трех кварталах от отдела.

Заперев в сейф документы, лейтенант двинул на обед.

Фабрика-кухня, она же рабочая столовка, располагалась в длинном здании бывшей монастырской трапезной прямо за рынком. Там же рядом была рюмочная, где всегда можно накатить душе, страждущей в муках абстиненции, стакан водки или разливного вина. Именно там Васин задержал воришку Колдыря.

Проходя мимо рюмочной, Васин бегло, но внимательно осмотрел толкущийся там элемент. Иногда таким образом можно наткнуться на того, кого давно ищешь. Или, что еще полезнее, увидеть – кто с кем пьет, что говорят.

Тут оперативник и наткнулся на буравящий его ненавидящий взор, аж с шага сбился. Кто же его тут так не любит? Ба, да это же Босота! Только что откинулся с зоны, видать.

Они в трудные послевоенные годы вместе были учениками на заводе сельхозоборудования имени Розы Люксембург. И, надо сказать, Босота с малых лет был редкостной скотиной. Есть те, кто с детства мечтает стать летчиками и покорителями Севера. А есть такие, что с яслей твердо намерены быть до гробовой доски скотиной и паразитом.

Встречаются же в мире врожденные антиподы. Васин – высокий, сильный, комсомолец, спортсмен, отличник и активист, открытый и искренний. Босота – мелкий, кривозубый, неуправляемый, агрессивный, тупой, упертый, себе на уме и ненавидел всех, кроме себя.

Жили они в каких-то разных мирах. Васин осваивал рабочую профессию, штурмовал вершины борьбы самбо в обществе «Трудовые резервы» и занимался комсомольскими делами, хотя тяжелая работа и скудное питание, казалось, этому никак не способствовали. Босота кучковался с самой мерзкой шпаной, а потом и с ворами, которых расплодилось бесчисленное множество в первые послевоенные годы. Гопничал потихоньку, подворовывал. По малолетке его не сажали, а только воспитывали и брали на поруки, что он воспринимал как благословение на следующие подвиги.

Так бы они и жили в разных плоскостях, но встала между ними Инна, ученица Первой женской школы Светогорска. Почему-то Босота решил, что это его девушка. А Инна полагала, что она девушка Васина, который в ней души не чаял. В общем, такой любовный треугольник, где третий был явно лишним, но никак не хотел это принять. На этой почве гаденыш и вызвал Васина в обеденный перерыв на заводе поговорить, как пацан с пацаном.

Васина это тогда сильно удивило ввиду явного несоответствия габаритов и физических возможностей. Решил он дурака не бить, а просто зажать на болевой прием и объяснить, что тот не прав и у него на Инну шансов нет, о чем она сама неоднократно упоминала, в том числе и ему в лицо. Но когда вышли за курилку, он даже обернуться не успел. Быстрый, как очковая кобра, Босота саданул его финкой в спину. Чудом Васин тогда почувствовал атаку и уклонился. А потом так в сердцах засветил в челюсть дураку, что выбил два зуба.

Второй раз они столкнулись лбами после того, как Васин получил отпуск с погранзаставы, где доблестно служил Родине, за задержание нарушителей, а Босота откинулся с малолетней зоны. Повод? Ну опять же Инна, теперь учащаяся медицинского училища имени Пирогова.

Проводив свою теперь уже невесту, Васин шел домой, пребывая в эйфории. На темной улице к нему подвалил Босота с группой поддержки из троих отпетых гопников и по-блатному процедил сквозь зубы:

– Ты к Инне не ходи! Она моя!

– Ты ее купил? – осведомился Васин с прищуром. Его эта комедия давно утомила.

Слово за слово. Старшина-пограничник и чемпион военного округа по самбо, сильно не напрягаясь, отоварил нападавших с трех профессионально поставленных боксерских ударов, так что они, поскуливая, отползли в сторону. А Босота опять кинулся на него с ножом.

На этот раз Васин свернул ему руку и оттащил в милицию. Люди там оказались отзывчивые. Давно уже хотели Босоту прижучить. И тут такой случай.

После очной ставки в следственном изоляторе, когда следователь вышел из комнаты, Босота, придвинувшись к бывшему однокашнику, яростно прошипел:

– Ты стукач, Самбист. Зачем в наш спор ментов тянуть? У самого кишка тонка вопрос разрулить? Не по-пацански это. Как сука себя ведешь.

– Да нет у нас никакого спора, – хмыкнул Васин. – Я потерпевший от твоей неописуемой дури. А ты преступник. И место твое на нарах.

– Ничего. Я тебя все равно на перо посажу, – злобно пообещал Босота. – Рано или поздно.

Дали ему немного – года два. Вышел. И Васин, будучи уже патрульным милиционером, задержал его, когда тот тащил с квартирной кражи мешок с одеждой и сапогами.

– Ты теперь враг мой до гроба, Самбист, – по дороге в отделение торжественно объявил Босота. – Пес ты цепной. Сволочь легавая.

– Да-а? – насмешливо протянул Васин. – Вообще-то я советской власти служу. Советская власть для тебя тоже враг?

Босота прикусил язык. Еще не хватало ему в политические попасть, там расклады другие, можно и башки лишиться. Потом прохрипел:

– Тебя не перебрешешь. Но все равно ты псина. И я тебя порежу. А Инка, сучка, моя будет, хочет или не хочет. Ты понял?

– Да давно я про тебя все понял. Можешь дальше не объяснять, какая ты отсталая и никчемная личность.

Васин хмыкнул от воспоминаний. Босота тогда сел. И вот теперь стоит за столиком в рюмочной. Вышел, значит. Ладно, потом проверим, где он и как жить собирается.

А как смотрит, стервец! Весь налился кровью. Если бы глазами можно было сверлить, то победитовым сверлом своего взора Босота просверлил бы оперативника насквозь, будь тот хоть в танке. Да и Бог с ним. По всякой мелочи пузатой тревожиться – никаких нервов не напасешься…

Выкинув на время из головы этот персонаж, Васин проследовал на фабрику-кухню. Очередь там уже спала – всего человек пять стояло перед раздачей. За столиками с бесплатным хлебом в тарелках и солонками с грубой крупнозернистой солью обедал народ с ткацкой фабрики и с рынка.

За три рубля Васин взял вкусные щи со сметаной, щедро политые бефстроганов с картофельным пюре и компот. Подумал, какой роскошью показался бы ему такой обед в том голодном 1947-м, когда он только приехал в город. Да, сильно и быстро изменилась жизнь с того времени. О голоде теперь никто и не вспоминает. Дома строят. Магазины полные. Цены несколько раз снижали…

В этот день Васин недооценил своего старого врага. Когда заходил в столовую, не видел, как Босота, чокнувшись со своим собутыльником и опрокинув водку, что-то начал бурно втолковывать ему. Кореш слушал сперва озадаченно, потом нахмурившись. Затем ответил что-то резкое и, покачиваясь, побрел прочь. И теперь Босота смотрел уже ему в спину все с той же злобой.