Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт Страница 7

Все произошло накануне в агентстве. Сол Моррис, с недавних пор трудившийся у них по договору, не получил причитающиеся ему выплаты за месяц, а потому Робин, проводив Хохолка до их с женой дома в Виндзоре, поехала на Денмарк-стрит, чтобы произвести расчеты с Солом.

Моррис сотрудничал с агентством полтора месяца. Бывший полицейский, голубоглазый брюнет, он, несомненно, отличался эффектной внешностью, однако некоторые его привычки раздражали Робин до зубовного скрежета. В разговорах с ней, даже на самые нейтральные темы, он понижал голос, пересыпал речь игривыми фразами и позволял себе комментарии недопустимо личного свойства; в присутствии Морриса ни одно мало-мальски двусмысленное слово не оставалось незамеченным. Робин проклинала тот день, когда Сол установил, что они с ним оба находятся в процессе развода: это, похоже, давало ему благодатную почву для интимных откровений.

Ей хотелось вернуться из Виндзора до ухода Пат Шонси, работавшей у них в агентстве офис-менеджером, но когда Робин поднялась по лестнице, она увидела Морриса, ожидающего перед запертой дверью.

– Извините, – сказала Робин. – Пробки жуткие.

Достав из нового сейфа наличные, она расплатилась с Моррисом и резко заявила, что торопится домой, но он прилип к ней как репей и начал пересказывать содержание сообщений, которыми бывшая жена бомбардирует его по ночам. Робин старательно дозировала вежливость и холодность, пока на столе, за которым она работала в бытность свою секретаршей, не зазвонил телефон. В другой ситуации она бы дождалась, чтобы сообщение отправилось в голосовую почту, но сейчас объявила:

– Извините, я должна ответить. Всего доброго. – И подняла трубку. – Детективное агентство «Страйк», Робин слушает.

– Привет, Робин, – ответил хрипловатый женский голос. – Босс у себя?

Хотя с Шарлоттой Кэмпбелл они столкнулись только раз в жизни, три года назад, Робин, как ни странно, узнала ее сразу. После той встречи она с абсурдной дотошностью анализировала те несколько слов, что услышала от этой женщины. Сейчас Робин явственно различила смешливые нотки, как будто чем-то позабавила Шарлотту. Легкость, с которой та назвала ее по имени, и словечко «босс», произнесенное в адрес Страйка, тоже давали пищу для размышлений.

– К сожалению, его нет, – ответила Робин и с бьющимся сердцем потянулась за шариковой ручкой. – Что ему передать?

– Пусть он перезвонит Шарлотте Кэмпбелл. У меня появилось нечто такое, что будет ему полезно. Мой номер телефона он знает.

– Непременно, – пообещала Робин.

– Большое спасибо, – сказала Шарлотта все с теми же смешливыми нотками. – Ну все тогда, до свидания.

Робин старательно вывела: «Звонила Шарлотта Кэмпбелл, у нее для тебя что-то есть» – и отнесла записку к нему в кабинет.

Шарлотта в прошлом была невестой Страйка. Их помолвка завершилась четыре года назад, в тот самый день, когда Робин пришла в агентство на место временной секретарши. Хотя Страйк не любил распространяться на эту тему, Робин знала, что они были парой шестнадцать лет («с перерывами», как подчеркивал Страйк, потому что эти отношения рушились много раз, пока не разорвались окончательно), что Шарлотта обручилась со своим нынешним мужем через две недели после того, как Страйк ее бросил, и теперь воспитывала близнецов.

Но Робин знала и многое другое, так как после разрыва с мужем прожила месяц с лишним в доме Ника и Илсы Герберт, ближайших друзей Страйка. За тот срок она и сама подружилась с Илсой, а теперь они с ней вдвоем частенько захаживали в кафе. Илса не скрывала: она ждет не дождется, когда же Страйк и Робин поймут – уж поскорей бы, – что «созданы друг для друга». Хотя Робин не раз просила ее воздержаться от таких прозрачных намеков, утверждая, что они со Страйком вполне довольны своими дружескими и чисто рабочими отношениями, Илса не теряла оптимизма.

Робин искренне привязалась к новой подруге, но столь же искренни были ее мольбы о прекращении этого сватовства. Она боялась, как бы Страйк не заподозрил ее в соучастии, тем более что Илса постоянно организовывала какие-то вылазки для четверых, очень похожие на двойные свидания. Последние два приглашения Страйк отклонил: агентство было настолько перегружено работой, что им было не до светской жизни, но Робин, сгорая от стыда, подозревала, что он разгадал тайные намерения Илсы. Оглядываясь на свою супружескую жизнь, Робин убеждалась, что никогда не относилась к окружающим так, как сейчас относится к ней Илса, которая весело, без страха задеть чьи-нибудь чувства, порой шла напролом, лишь бы только устроить чужое счастье.

Чтобы раскрепостить Робин в отношении Страйка, Илса, например, сплетничала про Шарлотту, и здесь Робин ощущала за собой вину, потому что почти никогда не пресекала эти разговоры, которые втайне сравнивала с фастфудом: и поглощать стыдно, и удержаться невозможно.

Теперь она знала об ультиматумах «либо я, либо армия», о двух суицидальных попытках («В Арране было обыкновенное притворство, – презрительно заявляла Илса. – Банальная манипуляция»), о принудительном десятидневном курсе лечения в психиатрической клинике. Выслушала она и целую коллекцию рассказов, озаглавленных по образцу дешевых триллеров: «Ночь хлебного ножа», «Дело о черном кружевном платье», «Кровавая записка». Робин узнала, что Илса считает Шарлотту распущенной, но отнюдь не сумасшедшей и что Ник с Илсой ссорятся по одному-единственному поводу: из-за Шарлотты, которая «была бы счастлива такое о себе услышать», неизменно добавляла рассказчица.

И вот теперь эта Шарлотта набирает номер агентства и требует, чтобы Страйк ей перезвонил, а Робин, голодная и смертельно усталая, сидя перед пиццерией, бередит себе душу мыслями об этом звонке, как язык бередит язвы во рту. Если Шарлотта позвонила в агентство, значит она не в курсе, что Страйк уехал проведать тяжелобольную родственницу, а следовательно, регулярных контактов они не поддерживают. Но в то же время насмешливый тон Шарлотты, по всей видимости, намекал на какое-то единение между ней и Страйком.

Лежащий на пассажирском сиденье, рядом с пакетиком миндаля, мобильный телефон зажужжал. Робин обрадовалась возможности немного отвлечься; сообщение пришло от Страйка.

Спишь?

Робин ответила:

Да

Как она и ожидала, звонок последовал немедленно.

– А надо бы поспать, – без предисловия начал Страйк. – Ты, наверно, с ног валишься. Сколько там, три недели без отдыха моталась за Хохолком?

– И сейчас занимаюсь тем же.

– Что? – Страйк был недоволен. – Ты в Глазго полетела? А Барклай где?

– В Глазго. Был на низком старте, но Хохолок не явился на посадку. Он поехал в Торки. Сейчас ужинает в пиццерии. А я в наружке сижу.

– Фигли его понесло в Торки, когда в Шотландии любовница ждет?

– Решил провести время с первой семьей, – сообщила Робин, жалея, что не видит, какое сейчас у Страйка лицо. – Он у нас двоеженец.

Эта весть была встречена молчанием.