Код одиночества - Антон Леонтьев Страница 7

– Дети? Какие дети? У меня нет детей, я ведь не замужем!

Во время отпевания и похорон, состоявшихся в промозглый ноябрьский день, когда из свинцовых туч, занавесивших небо, лил нескончаемый дождь, матушка вела себя более чем странно – она постоянно дергала Алексея, стоявшего около нее, и спрашивала:

– Сударь, скажите, кого здесь хоронят?

Подросток понял: его матушка окончательно тронулась рассудком. И хотя у нее бывали моменты просветления, они, однако, быстро проходили, снова уступая место затмению разума. Лидия Гавриловна, как сказал один из врачей, осмотревших ее, не сумела справиться с чередой горестей, выпавших на ее долю, и предпочла удалиться в мир фантазий, в которых она была молодой, незамужней девицей.

Алексею было очень жаль матушку, тем более что после смерти брата и сестры она являлась единственным оставшимся у него родным человеком. Жили они за счет того, что продавали некоторые ценные вещи Лидии Гавриловны, но и их было не так уж много. Мальчик пытался ухаживать за матерью, что с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Она постоянно уходила из каморки, оставляя дверь раскрытой, и как-то, вернувшись домой, Алексей увидел, что их квартиру обчистили, взяв последнее.

Над Лидией Гавриловной издевались соседские дети, для них она была сумасшедшей ведьмой, дразнить которую или швырять в нее камни и грязь было доблестным делом. Алексей не раз вступался за матушку, бросаясь на подростков, которые были старше его года на три, а то и на все пять лет, и каждый раз получал жестокую взбучку.

Как-то Лидию Гавриловну задержали с поличным – она, ворвавшись в лавку, схватила коробок серных спичек, сбежала, не расплатившись, а затем попыталась поджечь чей-то дом – только тот был каменный, и у нее, конечно же, ничего вышло. Лидию Гавриловну арестовали, затем сопроводили в лечебницу, где врачи вынесли неутешительный вердикт: буйное помешательство. По мнению медиков, Лидия Гавриловна представляла опасность для себя и окружающих, и ее надлежало изолировать от общества, посему женщину препроводили в сумасшедший дом. Но там она пробыла недолго, сумев вырваться на волю. Впрочем, добром для нее побег не закончился: Лидия Гавриловна попала под телегу, получила серьезные увечья и умерла несколько дней спустя.

Алексей долго не мог поверить в кончину любимой матушки и, только когда его допустили к телу умершей, понял, что остался на белом свете один-одинешенек. Лидию Гавриловну погребли около мужа и двух младших детей, а Алексея передали на воспитание двоюродной тетке, той самой, что когда-то на время приютила вдову профессора, а затем выставила вон, заявив, что у нее нет возможности кормить лишние рты.

Глафира Аристарховна Сысковяк, двоюродная сестра покойной Лидии Гавриловны по линии матери, была женщиной крупных размеров, обладавшей зычным голосом и густыми усиками. Ее муж, коллежский асессор, трудился в почтовом ведомстве империи, а Глафира Аристарховна вела домашнее хозяйство и воспитывала четверых детей.

Алексей сразу почувствовал неприязнь, исходившую от тетки, – та, собственно, не скрывала, что троюродный племянник нужен ей как собаке пятая нога. Она прямо заявила ему:

– Учти, нахлебник, тебе придется по€том и кровью отрабатывать те деньги, которые мы на тебя тратим.

Дядька, тихий, чахлый, затюканный женой-тираном субъект, предпочитал ни во что не вмешиваться и всегда покорно выполнял волю своей разлюбезной. Заметив, как тетка Глафира и ее детишки шпыняют его за столом, Алексей сразу понял: помощи от него ждать нечего.

Ему отвели крошечную комнатку под самой крышей – там имелось единственное окошко, через которое даже в самый ясный день едва пробивалось солнце, на полу лежал трухлявый тюфяк, а в углу располагалась мышиная нора. Впрочем, как Алексей скоро убедился, мыши вполне безобидные животные, и он даже приручил несколько созданий – украдкой брал с кухни сыр и потчевал им хвостатых обитателей чердака.

Детишки тети Глафиры, подначиваемые матерью, относились к Алексею с презрением – старший поколачивал его, младшая девочка плевалась и кусалась, а двое других обзывали «кукушкиным сынком» и «отпрыском самоубийцы и сумасшедшей». Тетка же не уставала раз двадцать на дню заявлять о том, что мальчик должен благодарить ее до гробовой доски, раз она взяла его к себе на воспитание.

Собственно, воспитание было лишь на словах, на деле же подростку приходилось делать самую неблагодарную работу по дому – убирать в комнатах, помогать прислуге, выполнять роль лакея троюродных братьев и сестер. Только кухарка Маша и горничная Нюша жалели мальчика и подсовывали ему куски побольше и послаще.

Но Алексея огорчало не то, что он подвергался издевательствам или был вынужден работать на тетку и ее детишек, – более всего он скучал по школе. Когда-то профессор Спасович уделял повышенное внимание образованию своего отпрыска: мальчик научился читать в возрасте четырех лет, чуть позже увлекся математикой и химией и часы напролет проводил в отцовской лаборатории. Но после смерти Павла Алексеевича все переменилось – в школу Алексей больше не ходил.

Вечерами, отправляясь к себе на чердак, он прихватывал из библиотеки дядьки несколько книг – в основном труды по естествознанию, юриспруденции или классические романы. Скупая тетка никогда бы не разрешила мальчику жечь керосин по ночам или использовать свечи, поэтому перед тем, как приступить к своему ночному бдению, Алексей подкладывал под дверь тряпицу так, чтобы закрыть полоску света. А затем доставал свечку или лучину, заготовленную сердобольной кухаркой или горничной, и погружался в чтение.

Единственными друзьями Алексея были две прирученные им мышки, которых он окрестил Архимедом и Пифагором. Со временем грызуны стали практически ручными, позволяли себя гладить и ждали кусочков сыра или хлеба, которыми их угощал Алексей.

Подросток чувствовал, что атмосфера глупости и примитивизма, царившая в доме тетки Глафиры, угнетает его, поэтому он планировал бегство в Северную Америку. Пользуясь старинным атласом, обнаруженным в библиотеке, будущий юный путешественник рассчитал маршрут от Москвы до Кале, оттуда – до английского Саутгемптона, где он намеревался сесть на пароход до Нью-Йорка. Или имелся иной путь – в немецкий Бремен, откуда тоже уходили корабли за океан. Алексей не сомневался, что там его ждет лучшая доля и он сумеет разбогатеть. Деньги требовались ему с единственной целью – убить врага.

События последних лет не улетучились у него из памяти, и подросток прекрасно знал, кто является причиной его семейной трагедии. Человека, виновного в смерти отца, матушки, Олечки и Гаврюши, звали Афанасий Игнатьевич Беспалов.

В газетах то и дело попадались о нем статьи, да и вообще имя Беспалова было известно всей Москве. Он считался самым богатым, самым изворотливым и самым безжалостным коммерсантом, который умудрялся из всего делать деньги. Алексей знал, что Беспалов не так давно переехал из Москвы в Петербург – он намеревался обосноваться в столице, считая, что нечего его таланту прозябать в провинциальной глуши.

Рано или поздно, поклялся Алексей перед иконой Богородицы в Успенском соборе, он отомстит врагу. Беспалов закабалил его отца, профессора Спасовича, украл его идеи и заработал на них миллионы. Затем довел отца до самоубийства и сделал так, чтобы страховая компания не выплатила положенную компенсацию. Беспалов отказал матушке в просьбе помочь с лечением больных детей, силой забрал у нее бумаги отца, что привело к смерти Олечки и Гаврюши, а сама мама, не выдержав тяжелых ударов, следовавших один за другим, помешалась рассудком.