Передай мне соус - Эрл Стенли Гарднер Страница 7

— Нет! По крайней мере, не я, — быстро добавила она иповесила трубку, прежде чем я успел что-нибудь сказать.

Я тотчас сел в свою развалюшку и покатил к газете «Трибюн».Оставив машину на стоянке, поднялся в офис.

У Марлин Хайд были рыжие волосы и нежная кожа, какая бываету рыжеволосых. У нее прекрасный вздернутый носик и фигура, вполне достойнаяизбрания в мисс «чего-то». Несколько лет назад о ней много писали в газетах…Однажды, чтобы только ее позлить, я попросил в газете «Трибюн» файл на ее имя,и, прежде чем она узнала о том, что я ищу, у меня в руках были все вырезки занесколько лет; на фото Марлин резала сырный пирог в то время, когда она быламисс «Высокое напряжение» на конвенции электриков, или что-то в этом роде…

— Я удивлена, что ты еще помнишь сюда дорогу, — произнеслаМарлин.

— Неужели это было так давно?

— Да, это было так давно, — сказала она, беря меня под рукуи ведя к столу. — Что ты делал все это время и как твоя ужасная партнерша, вывсе еще вместе?

— Она не столько ужасна, сколько производит ужасный шум, воти все.

— Знаешь, Дональд, я ее презираю.

— Что?

— Она ужасно боится, что ты можешь жениться…

Еще одно женское начало… это трудно объяснить. Берта,конечно, любит тебя, но по-своему.

— И по-своему же она меня ненавидит.

— Не уверена, что твоя Берта Кул вообще любит мужчин…

— Да нет, несколько лет назад она была замужем, но всераспалось.

— Это ее история, — ответила Марлин. — Уверена, что она самавсе испортила.

— О чем-нибудь другом не хочешь поговорить?

— Что можешь предложить ты?

— Как это получилось, что мы стали обсуждать чужоезамужество?

— Начала я, — призналась Марлин.

— Я просто подумал, как это могло вообще получиться.

— С мужчинами всегда так, их надо подвести к теме, хотя уних на уме совсем другое.

— Например?

— Ну, кто кого ведет, Дональд?.. Давай перейдем к делу.Скажи, почему ты так спешишь, зачем тебе нужна информация о Гейдже?

— Я действительно спешу, и мне нужен его файл.

Она молча передала мне большой конверт, и я начал егопросматривать.

В конверте лежали фотографии покойного дяди и молодого Эмосатех лет, снятые, возможно, лет десять назад. В конверте также лежала копияодной из статей завещания, из которой явствовало, что завещатель, горячолюбивший сына своего брата и не имевший, кроме него, других родственников,сомневался в способности племянника вести себя прилично и с достоинством вслучае, если он внезапно наследует столь огромную сумму. Исходя из этого,покойный и завещал все деньги через опекунский фонд. Если к тридцати пяти годамЭмос Гейдж не будет признан виновным в совершении какого-либо серьезногопреступления, деньги должны быть полностью переданы ему, а фонд ликвидирован.

Если же названный Эмос Гейдж умрет, не достигнув этоговозраста, или будет признан виновным в совершении тяжкого преступления, тогда итолько тогда половина всей суммы должна пойти на нужды тех организаций, вкоторых у завещателя были свои интересы, а вторая половина денег достаетсянаследникам, если таковые, помимо Эмоса Гейджа, отыщутся, или его детям.

Затем следовал список организаций, имевших отношение ксистеме образования, а также различных благотворительных учреждений.

Одним из опекунов назывался Джером Л. Кемпбелл, именно емузавещатель доверял больше других. В случае его смерти, прежде чем фонд будутликвидировать, его место должен был занять дублер, имя которого называлось. Вслучае смерти дублера называлась следующая замена.

Из газетных вырезок я понял, что Кемпбелл был банкиром, аоба его дублера — адвокатами.

Я вернулся к письменному столу Марлин, которая в это времяразговаривала по телефону с каким-то репортером из газеты. Разговор был,видимо, забавным, она смеялась, пока разговаривала, и чертила указательнымпальцем игривые завитушки на поверхности стола.

Зайдя к ней за спину, я нажал пальцем на рычаг телефона.

В гневе Марлин обернулась ко мне, ее лицо оказалось всего внескольких сантиметрах от моего, но гнев внезапно погас, и она протянула ко мнесвои губки. Я наклонился и поцеловал ее. Это был всего второй поцелуй в нашейжизни. Поцелуй — это все, чего можно ждать от рыжеволосых девушек.

Когда Марлин оторвала свои губы от моих, она тут же снегодованием заявила:

— Я бы очень хотела поверить, что ты разъединил телефон,чтобы меня поцеловать, но интуиция мне подсказывает, что тебе нужны другиевырезки и ты не мог дождаться, пока я закончу говорить.

— Джером Л. Кемпбелл… — проговорил я.

— Настоящий джентльмен, по крайней мере, солгал бы, — супреком сказала Марлин.

Она дала мне легкую пощечину, исчезла в комнате, где стоялифайлы с информацией, и тут же вернулась с нужным конвертом в руках.

В конверте ничего ценного не оказалось, просто вырезки изразличных газет, рассказывающие о человеке, имя которого было более или менееизвестно в финансовых кругах.

Кемпбелл произносит речь на конференции банкиров, Кемпбеллчитает приветственный адрес на деловой конвенции, Кемпбелл — член жюри вдебатах двух колледжей…

Я взял его адрес и вернул конверт Марлин. В этот моментвбежал один из известных газетных репортеров, и Марлин пришлось долго танцеватьвокруг него. Я видел, что она хочет хоть на секунду отвлечься, чтобы поговоритьсо мной, прежде чем я уйду, но тот так и не дал ей такой возможности.

Я тотчас поехал по адресу и сказал секретарю, что хочувидеть Джерома Кемпбелла до делу о наследстве Гейджа. Начался небольшойтелефонный перезвон, но потом мне все-таки позволили войти в его кабинет.

Кемпбелл оказался крупным мужчиной с холодным и честнымвзглядом. Похоже, это было для него привычным делом — изображать искренность сшироко распахнутыми глазами. Когда он говорил, то разводил руки как бы встороны для подтверждения своих слов. Похоже, с годами он набирал вес; и теперьсмотрел на меня с видом большого мужчины, презирающего таких маленьких, как я,ростом всего каких-то пяти футов шести дюймов и весом не более ста тридцатипяти фунтов.

— Мистер Лэм, — произнес он мое имя, будто объявлял имясобаки, представляя ее на собачьем шоу.

— Я хочу поговорить с вами об имуществе Гейджа и его фондеопеки.

Что именно вас интересует?