Мы убили их в понедельник - Джон Данн Макдональд Страница 68

Следующим утром, во вторник, мне пришлось провести час в суде округа Брук, слушая, как один из моих подчиненных дает показания по делу о разбойном нападении. Прокурор предупредил Лэрри, что наш человек может оказаться не вполне адекватным своей задаче, поэтому Лэрри попросил меня понаблюдать за происходящим в суде. Хэролд Брейгер был достаточно смышленым парнем, настолько хорошо справлявшимся с обязанностями патрульного, что мы произвели его в детективы второй степени. Но защитником был Т. С. Хаббард, которому не откажешь в проницательности.

Брейгер добросовестно прошел предписанный мною курс обучения дачи свидетельских показаний и даже расписался в библиотечном листе, что прочитал два рекомендованных текста.

Я сидел и с тоской слушал, как он разваливает все дело. Конечно, Брейгер был смышленым и речистым, но все же не таким изворотливым, как Хаббард. Богатый лексикон может повредить полицейскому, дающему показания. Если он сначала называет подсудимого «упорным», а чуть позже — «негибким», толковый адвокат сосредоточится на различных нюансах этих определений и запутает свидетеля в семантических джунглях, которых он мог бы избежать, назвав обвиняемого «упрямым» и придерживаясь этого эпитета. К тому же Брейгер от волнения забыл одно из важнейших правил — не позволять защитнику задавать темп перекрестного допроса. Я учу своих ребят ждать, пока зададут вопрос, и, каким бы простым он ни оказался, медленно считать до пяти, прежде чем отвечать. Это создает впечатление вдумчивости, искренности и надежности, а когда вопросы становятся более сложными, помогает свидетелю избежать ловушки, дает обвинителю возможность протестовать, а судье — потребовать объяснения вопроса. Если ловушка очевидна, можно сосчитать до пяти и попросить повторить вопрос. Но Брейгер отвечал так быстро и охотно, что запутал и себя и присяжных, смешивая факты с личными впечатлениями.

Обидно, когда хорошо обоснованное дело рассыпается в пух и прах из-за мелких юридических погрешностей. Еще обиднее проигрывать из-за того, что офицера, проводившего следствие, ловкий адвокат вынудил отклониться от фактов.

В начале первого, когда покрасневший от негодования детектив Брейгер сидел у меня в кабинете, позвонила Мэг.

— Произошло то, чего мы ждали, — сообщила она. — Дуайт вышел из дому и уехал на такси. Ты можешь говорить, дорогой?

— Подожди минутку, — сказал я и прикрыл ладонью микрофон. — Иди, Хэрри, и, ради бога, перестань чувствовать себя оскорбленным. Хаббард делал то, за что ему платят. Если ты не справляешься в качестве свидетеля на процессе, то твоя полезность на службе весьма ограничена. Это часть нашей работы, и ты должен выполнять ее как следует. В следующий раз тебе придется снова пройти курс подготовки. А теперь иди и скажи Джону Финчу, что я велел передать тебе для изучения запись твоих показаний. Когда прочтешь ее, напишешь мне специальный рапорт о том, что, по-твоему, ты сделал неправильно.

Когда он вышел, я попросил Мэг рассказать, что произошло.

— Минут сорок назад Дуайту принесли срочное письмо в плотном белом конверте. Он расписался в получении и забрал его в свою комнату, а примерно через десять минут вышел и уехал на такси. Дуайт выглядел нервным и возбужденным, хотя пытался это скрыть. После его ухода я заглянула к нему в комнату. В большой пепельнице лежала куча черного пепла.

— В каком такси он уехал?

— «Блу лайн».

— Ты спросила его, куда он собрался?

— Он ответил, что за покупками.

— Ладно, дорогая, я подумаю, что можно сделать.

— После его отъезда еще не прошло и десяти минут.

Сначала я занялся такси. «Блу лайн» — самый большой таксопарк в городе с радиофицированными машинами. Диспетчер сообщила мне, что водитель, взяв пассажира, доложил, что едет на угол Западного бульвара и Эндрюс-стрит. Это место находилось за чертой города. По словам диспетчера, водитель должен сообщить о доставке пассажира и, возможно, попросит перерыв на ленч в этом районе. Я попросил ее узнать у него, не упоминал ли Макаран, зачем он туда едет.

Некоторое время я сидел, размышляя, следует ли послать туда кого-нибудь. Диспетчер позвонила и сказала, что, по словам шофера, пассажир подыскивал себе машину. Это походило на правду. Крупные пункты продажи находились именно в том направлении. Я позвонил в отдел регистрации автомобилей в полуподвале здания суда и велел следить за новой регистрацией на имя Дуайта Макарана и сообщить мне, как только продавец придет оформлять сделку. Следующий шаг был потруднее. Почта работает по принципу конфиденциальности, стараясь сообщать как можно меньше. Для действий по официальным каналам требовалось разрешение судьи, поэтому мне пришлось использовать друга, к чьей помощи я прибегал раньше. Я позвонил ему, а после ленча поехал поговорить с ним. Письмо было отправлено вчера из Питтсбурга с требованием расписки в получении. Расписка была адресована в Питтсбург Томасу Робертсу. Конверт был объемистым и весил около шести унций. Адрес написан синими печатными буквами, — возможно, почтовой шариковой ручкой, — а клапан дополнительно заклеен скотчем.

Вернувшись в участок, я узнал, что мне звонили из отдела регистрации машин. Они зарегистрировали продажу компанией «Топ грейд моторс» Дуайту Макарану многоместного «понтиака» выпуска двухлетней давности и присвоили ему новый номер ВС 18-822. Один из торговцев явился оформлять продажу.

Так как мне не хотелось сталкиваться с Макараном, если он все еще был там, я позвонил в «Топ грейд» и попросил его к телефону. Мне сказали, что он уехал двадцать минут назад в купленной машине. Я оставил на дежурстве Джонни Хупера и поехал в «Топ грейд».

Это один из крупных пунктов продажи автомобилей, где, возможно, сбывают краденый товар чаще, чем в других. Солнце ярко светило, но холодный ветер поднимал тучи пыли, трепля транспаранты, флажки и навесы. В центре находилась сверкающая алюминием будка, где заключались сделки. Под ярким защитным навесом выстроились предназначенные для продажи автомобили, с которых двое мужчин постоянно смахивали пыль. Один из торговцев, оживленно жестикулируя, обрабатывал молодую пару, с сомнением разглядывающую пикап. Когда я вышел из машины, ко мне направился улыбающийся толстяк, говоря на ходу:

— Мы не станем зарабатывать на тебе, приятель. Любой, кто знает, сколько времени пользоваться тачкой, прежде чем продать ее…

— Полиция, — прервал я. — Кто здесь главный?

Улыбка моментально увяла.

— Ломбардо. Он внутри.

Ломбардо оказался коренастым типом, моложе большинства его продавцов, но с такой же бессмысленной улыбкой на физиономии. Он сидел в своем офисе, болтая с двумя подчиненными. Мое имя было ему знакомо.