Зависть - Сандра Браун Страница 67

— «Рурк ласкал ее груди. Впервые за время их знакомства он использовал губы и язык, и Лесли поняла, что такое настоящее наслаждение и какие приятные возможности открываются перед мужчиной и женщиной, если они не боятся их исследовать»…

Марис почувствовала, что ее сердце забилось чаше.

— «Ее запах… Ее теплое дыхание. Привкус ее кожи на языке. И все это после долгого, трудного дня, до краев наполненного разочарованиями и тревогами… Одними объятиями и поцелуями этой проблемы было не решить, поэтому Рурк расстегнул джинсы и направил руку Лесли туда, где — как ему казалось — сконцентрировалось напряжение целого дня…» Мягко говоря, — пояснил Паркер, подняв глаза на Марис, — Лесли завела его с помощью «пусковой рукоятки».

— Это называется «мягко говоря»? — Голос Марис неожиданно прозвучал хрипло, и Паркер удивленно приподнял бровь.

— Да, особенно по сравнению с известными мне вариантами.

— Ну, хорошо, продолжай.

— Рурк сказал Лесли, что любит ее.

— Он действительно имел это в виду?

— В тот момент он верил в это всей душой и всем сердцем. "А также своей «пусковой рукояткой», — хотела сказать Марис, но, увидев серьезное лицо Паркера, сдержалась.

— Так, — сказала она. — И как отреагировала на это признание Лесли?

Паркер нахмурился.

— Эта, так сказать, «ручная работа» оказалась прощальным подарком Лесли. Она его бросила.

— То есть ушла от него? Прямо там?

— Да.

— И она поступила так по причинам, о которых ты писал в первом варианте?

— Верно.

— В таком случае, — задумчиво проговорила Марис, — Лесли не просто умна. Она по-настоящему добра и милосердна. Как ни больно ей было… поступать подобным образом, она все же сделала то, что считала необходимым для обоих, в особенности — для Рурка. В эти минуты она думает не о себе, а о нем, о его карьере.

— Не исключено, — кивнул Паркер. — Но должен сказать откровенно: мужчина, который только что кончил, чувствует себя не очень приятно, когда женщина вдруг встает и уходит. Это все равно что пощечина, даже хуже…

— Может быть. Я как-то не думала…

— Я тебя не обманываю. — Паркер со знающим видом кивнул. — Спроси любого мужика.

— Лучше я поверю тебе на слово.

— С точки зрения Рурка, Лесли поступила, как последняя дрянь. Он не нуждается ни в ее милосердии, ни в жалости. Да кем она себя вообразила — Матерью Терезой? Короче говоря, он обиделся и разозлился…

Марис хотела возразить, но Паркер жестом остановил ее:

— Во всяком случае — сначала. — Он взял в руки оставшиеся страницы. — Читать?

— Да, конечно.

— "Скверно начавшийся день закончился сущим кошмаром. Рурку хотелось напиться до полного беспамятства, но, поразмыслив, он понял, что это ничего не даст. Сегодняшние потери и разочарования не исчезнут и даже не забудутся — они будут подстерегать его завтра утром, когда он проснется, а с похмелья ему будет еще труднее с ними справиться.

К тому же, подумал Рурк, никакого права напиваться у него нег. Настоящий мужчина пьет только от большой радости или с большого горя. А какое горе у него? Если бы свалившиеся на него несчастья были обусловлены поворотом Судьбы или Провидения, тогда, пожалуй, он бы еще мог оплакивать свой горький жребий, но рыдать за бутылкой над собственными ошибками?..

Да, как бы ни хотелось ему возложить всю ответственность за происшедшее на Лесли, на Тодда, на профессора Хедли, в глубине души Рурк знал — основная, если не вся вина лежит на нем. Он давно понял, что Лесли умна и разбирается в жизни куда лучше его. Кроме того, она была честна — отказать ей в этом Рурк не мог, хотя ее честность и прямота часто причиняли ему боль.

Ах, Лесли, Лесли… Их желания, их мечты оказались слишком разными, чтобы они могли быть счастливы вдвоем. И никакого будущего у них не было и быть не могло. Уже сейчас их цели и стремления противоречили друг другу; в будущем же они начнут то и дело сталкиваться, высекая искры, пока чья-нибудь жизнь не окажется разбита вдребезги. Расставание было неизбежно, вопрос заключался лишь в том, как много глубоких ран они успеют нанести один другому прежде, чем это произойдет.

Рурк понимал, что решение Лесли вернуться в свой провинциальный городок, к своему провинциальному ухажеру, к своим делам, к своим маленьким радостям было единственно правильным, но от этого его боль не становилась слабее. Ему было жаль терять ее именно сейчас, жаль прерывать отношения, которые только-только начались, однако ему было ясно, что, поступив так, Лесли избавила их обоих от еще более сильных страданий.

По крайней мере они расстались, сохранив друг о друге самые светлые воспоминания.

Что касалось профессора Хедли, то он имел все основания негодовать и возмущаться. Как и любому преподавателю, студенты-тупицы ему были не нужны. Он слишком высоко ценил свое время и знания, чтобы тратить их на дураков и лентяев, которые даже не считают нужным являться на консультацию вовремя. Правда, Хедли заметно расстроился, когда узнал, что Рурк опоздал не по своей вине, однако он не счел нужным первым сделать шаг навстречу. Исправлять положение Рурку предстояло самому. Он должен был доказать профессору Хедли, что он не кретин, что он любит писать, хочет писать и готов этому учиться.

Но чтобы научиться чему-то новому, сначала ему следует извлечь необходимые уроки из сегодняшнего печального опыта, чтобы не повторять одних и тех же ошибок.

Этот ноябрьский вторник был первым по-настоящему холодным осенним днем, предвестником скорой зимы. Он же стал первым днем взрослой жизни Рурка Слейда. Без помпы, без парада свершился этот обряд превращения из юноши в мужчину. Сегодня Рурк утратил последние иллюзии, последние остатки детской невинности. Отныне доверие, дружба, верность превратились для него просто в слова, в отвлеченные понятия, не имеющие никакого практического приложения. Их заменил насмешливый, чуть циничный взрослый скепсис, ставший спутником Рурка на долгие годы.

Впрочем, сам он о своем преображении не подозревал. Лишь несколько лет спустя, когда у него появилась необходимость занять чем-то избыток свободного времени, Рурк попытался вернуться в прошлое, чтобы понять, когда его жизнь из благословения превратилась в проклятие. И наткнулся на этот день.

Но пока Рурк ничего этого не знал. Он даже не догадывался, что на протяжении ближайших месяцев будет размышлять об этом вторнике накануне Дня благодарения — о том, что он извлек из столкновения с профессором Хедли, о том, что узнал он от Лесли о себе. Эти мысли займут у него не одну бессонную ночь, но в конце концов это время не пройдет для него зря.

И лишь о своем бывшем друге Тодде Рурк старался не думать".

Закончив читать, Паркер некоторое время внимательно разглядывал последнюю строчку, потом разжал пальцы, и лист бумаги плавно скользнул под колеса его инвалидного кресла, где уже лежали другие такие же листки. Не поднимая глаз, он спросил: