Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев Страница 67

На этот раз не понял Гонсалес.

— Что или?..

Молодой прыщавый торжествующе улыбнулся. Новичок, решил он,не знает правил, и, нагнувшись, тихо прошептал:

— Есть столик с двумя…

— С двумя?.. — недоуменно переспросил Гонсалес.

Видимо, алкоголь оказывал свое действие. Он что-то тугосоображал. Официант улыбнулся чуть нагловатой, пресыщенной и презрительнойулыбкой.

— Девочки, — сказал он со значением, — есть девочки.

Только теперь он понял. Снова вспомнил Джакарту и улыбнулся.Ему просто везет на подобные истории.

Его собеседник воспринял улыбку как знак одобрения.

— Мне — четвертак, девочке — полтинник, — деловито, словновсе было уже решено, заявил он, — вам в номер, выберете любую.

Он даже не стал ругать этого парня. В другое время навернякабы плюнул и ушел. Но в этот вечер… Как тяжело стоять, болит голова… Он молчакивнул и, показав свой номер на бирке ключа, повернувшись, вышел из зала.

Официант не обманул. Через десять минут в номер постучали.Он не успел приподняться с кровати, как дверь отворилась и торжествующийработник сферы обслуживания ввел в маленькую комнату двух девиц. Одна —высокого роста и довольно полная блондинка, другая — брюнетка с вытянутыми, ноправильными чертами лица.

Усадив их на стулья, сопровождающий кивнул ему, и они вышлив коридор. Он снова поступил вопреки своей обычной логике. Протянул деньги иуслышал в ответ:

— Которую?

— Левую, — он и на этот раз изменил себе.

Официант позвал блондинку, и за ними щелкнул замок. «Что этоя?» — подумал он вдруг с удивлением. Но отступать было уже поздно.

Он вошел в комнату. Девица смерила его взглядом с головы доног и, видимо, осталась довольна внешним осмотром.

— Сигареты есть? — спросила она низким голосом.

— Не курю. — В нем начало нарастать глухое раздражение.

Девица вздохнула, вытащила из маленькой сумочки сигарету и,щелкнув зажигалкой, закурила. Номер наполнился дымом. Он молча подвинул к нейпепельницу.

Она продолжала курить, вызывающе поглядывая на него, словноспрашивая, не пора ли приступать?

— Кстати, как насчет монет? — деловито спросила девица,докурив сигарету.

Она явно не любила терять даром времени.

— В каком смысле? — Он позволил себе немножко позабавиться.

— В смысле денег. Разве официант не сказал? Я беруполтинник. — Лицо ее вдруг стало жестким и злым. Очень злым.

— Да, да, я помню. Деньги, конечно, вперед, — он еще могиронизировать.

Она искренне удивилась.

— Конечно.

А он вдруг подумал, что не сумел бы назвать цену своемутелу, даже если бы его очень попросили. Полез в карман, достал зеленую бумажкуи протянул своей гостье.

— Это мне, — девица была из опытных, — и десятку надо датьофицианту.

Он улыбнулся. Все-таки этот пройдоха обманул меня.

Что ж, придется заставить его поделиться.

— Я уже дал ему двадцать пять. По-моему, более чемдостаточно.

Она с любопытством взглянула на него.

— Да?! Тогда бы уж сразу выложили стольник, и я бы осталасьна ночь.

— Не надо.

— Что не надо?

— Ничего не надо. Как вас зовут? — решил он сменить темуразговора.

Она сказала. Кажется, он задал еще какой-то вопрос. Онаснова ответила, но было заметно, что эта затянувшаяся сцена начинает еенервировать. Девица привыкла к устоявшимся схемам, и, когда ход действия вдругнарушался, она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Давайте быстрее. У меня нет времени, — сказала она деловымтоном, — принесите лучше стакан воды.

Он поднялся, взяв пустой стакан, отправился в ванную. Войдя,включил душ, наклонился и подставил голову под холодную струю. Такая процедурадолжна подействовать отрезвляюще. Достав щетку, причесал мокрые волосы и,чувствуя себя уже гораздо лучше, наполнил стакан водой и вышел из ванной.

В первый момент он опешил. Обнаженная девица стояла к немуспиной и аккуратно складывала одежду на стул. Голова у него вдруг нестерпимозаныла. Какой идиот, выругал он себя, развлечься захотел.

Девица повернулась к нему и, улыбаясь, нырнула в постель.

— Что будем делать? — быстро спросила она.

Словно он был пациентом, пришедшим на прием к врачу.

Он выругался. По-испански. Зло, грубо, площадной бранью.Девица не поняла его, но по тону догадалась, что это отнюдь не ласка.

— Чего стоишь? — Она перешла на «ты», словно сброшеннаяодежда позволяла ей такую вольность. — Раздевайся.

Ему стало противно. Он вдруг почувствовал запах. Как тогда вДжакарте. И уже жалел, что затеял эту дурацкую игру.

— Одевайся, — бросил он коротко.

— Ты хочешь чего-нибудь другого?

— Одевайся и уходи.

— Ты что, шизик? — Она гневно смотрела на него. — Тебе нужнаголая баба? Посмотреть на нее, и все?!

— Я не смотрю. Уходи, я хочу спать, — он раздраженно мотнулголовой.

Не осознав до конца, что происходит, она начала торопливоодеваться.

— Ну быстрее же, — не выдержал он, подойдя к дверям.

Она направилась к выходу, бросая на него испуганные взгляды.И только когда он уже собирался закрыть за ней дверь, она повернулась к нему.

— А деньги?

— Я же тебе дал, — опешил он от такой наглости.

— За что? — спросила она, задавая единственный мучивший еевопрос.

— Просто так, — искренне ответил он, — захотел и дал.

— Пошел ты… — девица блеснула таким отборным жаргоном, чтоон с невольным восхищением слушал ее.

Впрочем, игра уже надоела ему. Он хлопнул дверью и,раздеваясь на ходу, прошел в комнату. Хорошо еще, что она недолго была в егопостели. Последнее, что он успел сделать, — это открыть окно. Некурящемучеловеку трудно заснуть в комнате, полной дыма. Даже если он сильно пьян.

Утром он уже кончал бриться, когда раздался телефонныйзвонок. Оставив электробритву, бросился в комнату. Поднял трубку и сразу понял— опять что-то случилось. Он должен приехать через полчаса. В запасе было ещедесять минут.