Испанский гамбит - Стивен Хантер Страница 66

– Да, – сказал тогда в своей камере майор Холли-Браунинг Левицкому в конце их долгого совместного путешествия в 1923 году. – Да. Я сделаю это. Я стану работать на вас.

Он сам верил в то, что говорил. Верил всем сердцем, душой и телом. Верил всем существом.

Спасение пришло, повинуясь внезапной прихоти судьбы, буквально на следующий день, ничего своим приходом не изменив. Когда затем, после серии ярких, но теперь почти полностью забытых приключений, майор добрался наконец домой, он взял отпуск по состоянию здоровья, уехал в далекие горы Шотландии и прожил там отшельником почти год. В его домике напрочь отсутствовало одно – там не было ни одного зеркала. Ибо в течение долгого времени майору был невыносим его собственный облик.

Сейчас, со вздохом жертвы, медленно и печально отдающейся во власть расстрельной команды, он встал и направился к столику у окна. Уселся подле него и уставился на предмет, лежавший перед ним.

Это была книга под названием «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена». Автор Лоренс Стерн.

Майор потянулся к лампе, ловко выкрутил винт, удерживавший абажур, затем снял и его. Включил лампу, залив сумрак кабинета неприятным, режущим своей остротой светом.

Взял лист бумаги, приготовил вечное перо. Потянулся за книгой и, держа на ладони, некоторое время смотрел на нее, пытаясь сдержать охватившее его волнение.

Напал ли я на нужный след?

«Левицкий, я напал наконец на твой след?»

Он раскрыл книгу и на переднем форзаце увидел роспись Флорри и дату «четвертое января 1931 г.», что означало для майора необходимость начать с тридцать первой страницы, используя в качестве ключа число «4».

Итак, страница тридцать первая. Он с силой перегнул книгу, едва не сломав переплет, острой бритвой вырезал страницу и поднял ее вверх, к лампе. Словно Вифлеемская звезда, блеснуло ему в глаза крошечное яркое пятнышко. Булавочный укол над буквой «л».

Записав ее, майор отсчитал еще четыре страницы и повторил процесс. На этот раз мельчайший, едва видимый лучик света над буквой «е».

Следующая найденная буква оказалась «в», за ней последовало «и».

– Чертовски странно, – пробормотал майор, – должен же я испытывать огромное чувство радости, даже триумфа. Или чего-то подобного. Хотя бы, на худой конец, чувство облегчения. Ничего этого нет и в помине. Все, что я ощущаю, – только смертельная усталость.

Он не испытывал ни малейшего желания что-либо предпринять и меньше всего желал бы разделить свое торжество с новыми партнерами из МИ-5.

– Чаю, сэр? – спросил Вейн, заглядывая в кабинет.

– Нет, благодарю. Пожалуй, я бы выпил бренди. Да-да, так я и сделаю. Садитесь, Вейн, настоятельно вас прошу.

– Хорошо, сэр.

Вейн присел на диван, нескладная, скованная фигура, просто-таки этюд в прямых углах. Холли-Браунинг поднялся, от долгого сидения ощущая напряжение во всех суставах, подошел к письменному столу, выдвинул ящик. Но, неожиданно передумав, он отменил бренди. Лучше он выпьет что-нибудь покрепче. Достал бутылку «Башмилла» и налил две щедрые порции виски.

– Прошу, – протянул он бокал Вейну.

– Но, сэр…

– Нет. Отказа не приму. Виски, Вейн. У нас сегодня праздник.

– Да, сэр.

– Вейн, взгляните, пожалуйста, на это.

– Да, сэр.

Он протянул лист Вейну, и тот мигом пробежал его глазами.

– Отлично, сэр. Я и предполагал нечто в этом роде.

– Да, это именно то, что мы искали. Финал всей истории, неопровержимое доказательство, которое нам так требовалось. Брешь в защитном барьере. Флорри накрыл Джулиана, когда тот передавал сведения русскому агенту, подслушал их беседу и, вернувшись к себе, записал ее. Чертовски хорошую работу выполнил Флорри. Он прекрасно справился, Вейн, согласитесь.

– Да, сэр. И если позволите, я хотел бы отметить отличную работу нашего человека в Барселоне. Юного Сэмпсона.

– Э-э, пожалуй, могу согласиться, вы правы, Вейн. Думаю, что буду рекомендовать его в качестве нашего постоянного работника за границей.

– Кто знает, майор? Не закончит ли он свою карьеру в вашем кресле, сэр?

– Надеюсь, это еще не скоро, Вейн, – усмехнулся Холли-Браунинг.

Но Вейн уже ступил на опасную почву.

– Сэр, но я не понимаю, что имел в виду Флорри, когда сообщал вот это: «Следую за ним с целью захвата»?

– Вы сами должны сообразить, что бы это значило, Вейн.

– В таком случае, черт подери, сэр, вы получили никудышного молодого дурака и за каких-то полгода сделали из него отличного работника, сэр. Получился прекрасный убийца.

– Вы правы, Вейн. Мне это удалось.

– Послушайте, сэр, нельзя ли мне еще каплю вашего виски, сэр? Ну и ну, это ж все равно что встретиться с вернувшимся домой после войны старым другом, сэр, пить такое виски.

– Конечно, конечно, Вейн. Налейте себе.

Вейн прошел к столу, налил еще рюмочку и моментально опрокинул ее. Вернулся. Майор прежде и не видал его никогда таким раскрасневшимся и взбудораженным.

– То есть, просто черт подери, сэр. Говорят, все подлые предатели должны жариться в преисподней, так, черт возьми, мы нашего подлеца туда тоже отправим, и, черт возьми, я так даже чертовски рад, что имею к этому отношение. Так что за вас, майор Джим Холли-Браунинг, лучший в мире охотник за шпионами, который когда-либо жил на свете!

И он хрипло рассмеялся.

– Вы знаете, Вейн, за это действительно стоит выпить.

«Левицкий, – подумал он, – ты начал это еще на Лубянке в тысяча девятьсот двадцать третьем году. А заканчиваю сейчас, в тридцать седьмом, я, на тихой лондонской улице Бродвей. Левицкий, я победил тебя».