Неаполитанская кошка - Анна Дубчак Страница 63

— Мы? С кем?

— Алик жив.

Я ахнула, прикрыв рот рукой… Закрыв глаза, увидела размалеванное лицо мертвого Алика в гробу…

— …но для всех он погиб…

— Но я же сама держала его голову на коленях…

— Он был жив, ранен… Все остальное, похороны… инсценировка… Такие вещи иногда происходят в этом мире, и это цена за то, чтобы мы с ним могли спокойно заниматься нашим делом.

Вопросы, которые готовы были сорваться с языка, застряли в горле: как? кого же похоронили? кто лежал раненый на задворках кафе?

— Да, я смотрела фильмы про шпионов, — холодно отозвалась я, чувствуя себя тоже деталью какой-то сложной игры, сложной и опасной. — Но пока я его не увижу, не услышу его голос, не поверю…

Вот говорят, что между людьми кошка пробегает…

Кто-то пробежал и между нами в ту самую минуту, мной и Алексом. Он изменился даже за то короткое время, что мы не виделись с ним со времен Неаполя. Он стал словно еще старше и как-то холоднее. Почти чужой. Слишком много тайн окутывало его. Слишком много открылось мне в последнее время.

Мне хотелось тепла и любви, а я оказалась в самой настоящей западне. Среди карельских лесов и озер, рядом с мужем, которого любила, но была обречена проживать остаток жизни за высоким забором в двадцати километрах от Петрозаводска — ведь я все, все поняла! И хоть он пока и не сказал ничего определенного, я видела грусть в его глазах, понимала, о чем эта его печальная недосказанность — помимо работы над препаратом в этой скрытой от глаз секретной лаборатории будут изучать нас с ним.

Возможно, на это уйдут долгие годы.

Это было как раз то, что и напугало мою мать, которая не хотела иметь ничего общего с летающей девочкой… И вряд ли она сбежала с орнитологом, случайно оказавшимся в том самом лесу рядом с нашей дачей, где ему удалось снять мои короткие полеты над кустами.

Думаю, они, соединившись однажды под действием красного вина и наличия общей тайны, уже назавтра разбежались в разные стороны, чертыхаясь… Тьфу, тьфу, тьфу, прочь нечистая…

— Ты помнишь, когда это у тебя началось? — спросил Алекс.

Меня как-то отпустило, и я, переливаясь уже другими, более теплыми красками настроения, лежала на его плече, наслаждаясь его близостью, его голосом, его любовью.

— Мы отправились с мамой за малиной в лес… Малина была сладкая, вкусная… Потом мама скрылась за кустами, и я не видела ее, у меня началась паника, я позвала ее и, услышав голос, помчалась за ней… У меня под ногами словно образовалась мягкая перина, воздушная подушка, не знаю… Я легко поднялась и, пролетев немного, догнала маму. Сначала я перемещалась так тайно, чтобы не пугать ее. А потом она как-то раз увидела меня наверху, вскрикнула и упала. Да так неудачно, прямо копчиком ударилась о какую-то корягу. В ту ночь она совсем не спала и только плакала, молилась. Они о чем-то долго шептались с бабушкой, а на следующее утро мы уже втроем пошли в лес: я, бабушка и мама. И я стала подниматься выше, и мне было очень хорошо, хотя я замерзла… Бабушка, глядя на меня, крестилась и что-то шептала. Мне показалось, что после этого они перестали любить меня так, как прежде. Мама уехала и не вернулась, писала бабушке короткие письма, мол, жива, здорова. Потом и вовсе перестала писать. А бабушка стала относиться ко мне, как к хрустальной вазе, как-то особенно беречь меня, не нагружала домашней работой, просто пылинки сдувала. И много, очень много молилась, ну и плакала, конечно. Она никак не могла понять, Божий ли это дар или дьявольщина, мне так казалось. Конечно, она вела со мной разговоры, советовала не делать этого, потому что, если об этом станет известно в школе, моя жизнь превратится в кошмар…

— Но ты ведь не послушала бабушку…

— Когда я бывала одна, то пробовала… И всегда боялась упасть.

— А мой отец, когда увидел, как я завис в своей комнате, просто окаменел… Но это было его первой реакцией, потому что он действительно испугался. Но потом он объяснил мне, что мне нечего бояться, что эта способность называется левитацией, что это редко встречается, что этот дар надо беречь и по возможности скрывать его до тех пор, пока его можно будет использовать для каких-то определенных целей. Я был подростком, когда узнал, что мой отец ведет переговоры с одним известным иллюзионистом… Когда я понял, что они хотят сделать из меня цирковую игрушку, зарабатывая на моем даре деньги, я сбежал из дома… Сам пришел в милицию, сказал, что мой отец бьет меня, словом, наговорил на него, чтобы только меня поместили в интернат. Своей матери я не знал, видел только ее фотографию. Отец сказал, что она была балериной, родила меня и исчезла. Короче, с родителями мне явно не повезло.

— А что было потом, в интернате?

— Я хорошо учился. У меня там случилась большая любовь, я влюбился в одну учительницу. У нее были очень белые, как у Снегурочки, волосы и ярко-красные губы. И пахла он, моя Марина Петровна, как роза. Она преподавала математику, а ее муж — физику. Чтобы чаще видеть ее, я просил ее позаниматься со мной дополнительно, а она, видимо, распознав во мне способности, стала приглашать меня к себе домой, где мы подолгу занимались и математикой, и физикой. Я и сам почувствовал, что во мне открылось что-то такое, что позволяло мне легко решать задачи, запоминать формулы. Я выигрывал олимпиады, и мне нравилось заниматься этим. На одной из олимпиад я познакомился с Аликом. Но ему нравились больше химия и биология. Мы стали дружить, потом поступили в МГУ, потом попали к Селиванову в институт… У нас были такие планы, мы были переполнены идеями, мы знали, что способны на многое… Нас привлекали две темы — свертываемость крови и регенерация тканей… Это было перспективное направление, но вокруг нас не нашлось ни одного здравомыслящего и влиятельного человека, который дал бы нам зеленый свет. Наоборот, нас, молодых, каждый руководитель старался одурачить, использовать. Ну а дальше ты все знаешь.

— Значит, те люди, что тебя похитили, понятия не имели, чем ты занимаешься, что ты ученый? Ты был интересен им именно как человек, обладающий способностью к левитации.

— Да. И я до сих пор не знаю, где и кто мог меня увидеть. Не удивлюсь, если это сделал мой отец. Возможно, он следил за мной, и ему удалось заснять мои полеты на видео.

— Получается, что, если бы мы не делали этого, если бы просто забыли про этот наш дар, то жили бы себе спокойно… Тебя бы никто не похищал. Моя мать не бросила бы меня. Твой отец не искал бы способы, как заработать на тебе. И судьба наша сложилась бы иначе.

— Ты помнишь, когда мы сделали это вместе?

— Да, конечно. Однажды в лесу, куда ты привез меня на пикник. Ты дал мне красную таблетку, и я… Я крепко ухватилась за твою руку, и мы поднялись. Я была уверена, что это наркотик. Но мне так понравилось это, что я промолчала. Ради этих ощущений парения, этой легкости, свободы…

— На этом и строился весь расчет, — засмеялся Алекс. — Я хотел разбудить тебя, заставить тебя подняться. Ты поверила в то, что это какой-то галлюциногенный препарат, и поднялась. Вряд ли у тебя это получилось и ты так осмелела, если бы знала, что это просто витамины.