Мистификация - Джозефина Тэй Страница 62

Как же Саймон сумел это подстроить?

«Нельзя пренебрегать подручными средствами», — сказал он по поводу подпруги.

Какие «подручные средства» оказались в его распоряжении восемь лет тому назад?

В случае с подпругой Саймон сочетал замысел и импровизацию. Предложение «расписаться в книге» было сделано по наитию. Саймону удалось услать Брета и таким образом осуществить свой план. Если план не сработает, ну что ж. Никто, кроме Брета, ни в чем его не заподозрит.

Несомненно, Саймон использовал этот же метод и восемь лет назад. Все, наверняка, выглядело совершенно невинно, и никто ничего не заподозрил. В ход пошли «подручные средства».

Как же он сумел использовать невинное стечение обстоятельств для того, чтобы убить брата?

Брет все еще безрезультатно ломал голову над этой проблемой, когда на него пахнуло ветерком — приближался рассвет. Потом налетел еще порыв ветра. На деревьях зашелестели листья, по траве пробежала рябь. Восточный край неба посветлел. Занималась заря. Запели первые птицы.

Брет провел на холме уже несколько часов, но так ни до чего и не додумался.

На тропинке появился полисмен, который, не торопясь, вел велосипед. Увидев Брета, он остановился и спросил, не сломалась ли у него машина? Брет ответил, что он просто приехал сюда подышать свежим воздухом после бала в Бьюресе.

Полисмен посмотрел на его смокинг и накрахмаленную рубашку и принял его объяснение, только заметил, заглянув в машину:

— В первый раз вижу, чтобы молодой человек после танцев дышал свежим воздухом один, без дамы. Вы ее случайно не пристукнули, сэр?

«Интересно, — подумал Брет, — что бы он сказал, если бы я ответил: «Нет, даму я не пристукнул, но являюсь косвенным соучастником другого убийства».

— Она мне отказала, — сказал он.

— А, вот в чем дело. Приехали сюда погрустить в одиночестве. Поверьте мне, сэр, через неделю вы будете плясать от радости, что дешево отделались.

И он пошел дальше по тропинке, ведя велосипед за руль.

Брета вдруг стал бить озноб.

Он сел в машину, догнал полисмена и спросил:

— Где тут можно выпить чего-нибудь горяченького?

— На перекрестке есть ночное кафе, — сказал полисмен. — Всего две мили отсюда.

В кафе, которое после нескольких часов, проведенных в предрассветной пустыне, показалось Брету необычайно теплым, светлым и обыденным местом, он выпил чашку обжигающего горячего кофе. Дородная хозяйка жарила сосиски для двух водителей грузовиков, а их третий товарищ бросал монетки в щель стоявшего в углу игрального автомата. Они без интереса взглянули на смокинг Брета, ответили на его приветствие и больше не обращали на него внимания.

Брет вернулся в Бьюрес к завтраку и поставил машину в гараж. В холле гостиницы царил беспорядок. Было только полвосьмого утра, а веселье после выставки обычно продолжалось всю ночь. Брет поднялся в семнадцатый номер. Саймон крепко спал у себя в постели. Его одежда грудой валялась на полу. Брет стал переодеваться. Сначала он старался двигаться бесшумно, но вскоре понял, что Саймона ничто не разбудит — разве потрясти его за плечо. Он постоял над ним, глядя на его лицо. Удивительно! Тот спал сном младенца. Неужели он за эти восемь лет так привык к мысли о своем преступлении, что его совсем не мучает совесть? А может быть, он вообще не считает, что совершил преступление?

Какое красивое лицо, вот только рот сложен в капризную гримасу. Прекрасное лицо: правильные тонкие черты. Человека с таким лицом просто невозможно заподозрить в серьезном проступке, но ведь и красавца Тимбера ни в чем таком не заподозришь.

Брет спустился вниз и умылся, пожалев, что не принял ванну. Но он так спешил переодеться, опасаясь, что Саймон проснется, и ему придется с ним разговаривать.

В ресторане Беатриса завтракала вместе с близнецами, и Брет сел к ним за столик.

— Нелл и Саймон все еще спят, — сказала Беатриса. — Поедем домой с нами. А Элеонора привезет Саймона на «блохе», когда они проснутся.

— А где Тони?

— Его вчера увезла миссис Стек.

Как хорошо, что можно будет спокойно уехать в Лачет с Беатрисой.

Сандра и Джейн принялись осуждать выходку Тоби: было очевидно, что его подвиг останется в анналах Лачета. Брету не надо было участвовать в разговоре — Беатриса только спросила, красивая ли была заря, и заметила, что ночная поездка пошла ему на пользу.

По дороге домой в Клер Брет поймал себя на том, что смотрит на освещенные утренним солнцем зеленые поля, луга и рощи с болью в сердце — как человек, которому осталось жить считанные дни: все останется по-прежнему, а меня уже не будет.

Он никогда больше не приедет в Бьюрес. Может быть, ему даже никогда больше не придется ехать в машине вместе с Беатрисой.

Что бы он ни решил делать по поводу признания Саймона, одно было ясно: его жизни в Лачете наступил конец.