Дело о продаже Петербурга - Михаил Карчик Страница 61

Буров вел машину быстро: дорога была накатанной, причем не только в смысле знания всех встречных заправок и знаков. Ему вместе с Петренко уже раза четыре доводилось проезжать этим маршрутом, и он знал все, что встретится им на пути от территории бывшей Югославской Федерации до территории бывшего СССР.

Территорию Сербии они всегда проезжали без затруднений: на таможенный пост звонили заранее и сообщали номер, к которому придираться не следует — напротив, пожелать доброго пути.

С румынской стороны в этот день недели должен был стоять лейтенант Петренеску, чей отец был болгарин по фамилии Петров. Не все болгары любят своих западных соседей — сербов, но Петров-Петренеску оставался одним из немногочисленных сторонников православного панславянизма. Поэтому, подобно своим сербским коллегам, микроавтобус со старыми знакомыми, сражающимися за эти идеи с оружием в руках, он пропускал без осмотра. За это получал, максимум, бутылку ракии. Румынию пересекали без проблем. Уже заранее было известно, что на КПП неподалеку от Черновцов их ждет другой знакомец — лейтенант Цар-Эминеску. Это такой же идейный человек, как и Петренеску, но его идея была не национальной, а семейственной. Цар-Эминеску считал, во-первых, что детей в семье должно быть не меньше пяти, а во-вторых, они должны вырасти в достатке. Учитывая румынские таможенные зарплаты, первое противоречило второму, поэтому пересечение этого пункта обходилось в сто долларов.

И, наконец, уже на украинской стороне, где начинался СНГ, в эти дни на КПП полагалось находиться лейтенантам Гориводе или Барвинку. Оба были абсолютно безыдейными и просто брали деньги со всех, кто желал миновать очередь на таможенный досмотр (проще говоря, не подвергаться досмотру как таковому). Горивода обычно брал сотню, Барвинка удовлетворяли и пятьдесят баксов.

На этот раз все было в порядке. Сербы помахали на прощание рукой, Петренеску, Цар-Эминеску и Барвинок оказались на месте. Украина. Пусть еще не совсем Россия, но чем-то родным повеяло. Теперь можно превышать скорость, и гнать под «запретки» — все как-то привычней. Может, даже затарить автобус местным пивом: всем кидать по пустой бутылке через десять километров. Максимальная такса за такую шалость — пятьдесят баксов. Всегда есть особое удовольствие, рассчитываться с «даiшником» одной мятой бумажкой, зная, что машина набита боевым металлом больше, чем на пятьдесят тысяч баксов!

Файзулаев уже представлял, как два дня спустя его нога найдет покой в специальном станке, а Петренко и Буров заранее делили доход от проданных «калашей» и «узи». На этот раз он должен был оказаться больше обычного: такую партию они не доставляли ни разу. Обычно расчетливый Буров предлагал поскорее сдать все оптом и разделить деньги еще до конца недели. Петренко надеялся изначально разобраться с нынешней конъюнктурой и решить, где же по нынешним временам лучше толкнуть груз: в Москве или Питере?

Сейчас они ехали подгорным лесом, прекрасным, как любой лес ранней осенью. Разогнать, как хотелось душе, пока не удавалось: дорога постоянно мелькала, огибая последние каменные утесы. Одно было хорошо: на этом участке трассы не попадались ни деревушки, ни хуторки, поэтому не приходилось заранее сигналить, разгоняя с дороги собак и кур. За одним из поворотов Буров увидел на обочине старый горбатый «Москвич», из-под которого торчали чьи-то ноги. Видимо, услышав шум мотора, горе-ремонтник торопливо вылез из-под автомобиля и замахал руками — остановитесь, подсобите!

Буров сбавил ход. Он разглядел местного шофера-частника — невысокого человечка в старых роговых очках. В левой руке — гаечный ключ, в правой — старый пиджак. Видимо, учитель из ближайшей школы или колхозный бухгалтер.

— Витюха, поможем землячку? — спросил Петренко.

— Всех не починить, — лениво отозвался Буров, однако скорость уменьшил до минимума. Казалось, ему самому хочется рассмотреть повнимательней первого соотечественника (или почти соотечественника), которого он встретил, миновав таможенный пост.

— Мужики, остановиться надо, поссать хочу, — сквозь дрему пробормотал Тимур с заднего сиденья, и это положительно решило судьбу незадачливого учителя.

— Здоровеньки булы, дядя, — Буров вышел из машины. — В чем проблема?

— Совсем развалилась, проклятая! — учитель виновато глядел на парней из иномарки, остановившихся ради него. — Может, глянете?

— Показывай, где барахлит драндулет? — Буров приблизился к машине, поднял крышку.

Петренко в этот момент протягивал руку Файзулаеву, помогая сойти на кромку дороги. Что-то заставило его прервать этот процесс и обернуться, а когда он обернулся, то понял, что солдатская интуиция не подвела: действующих лиц вокруг прибавилось. В руках «учителя» кроме гаечного ключа оказался еще и пистолет, нацеленный на Бурова. А рядом стояли еще четверо незнакомцев: один с пистолетом, другой с ружьем, остальные двое держали в руках стальные прутья.

— Здоровеньки булы, — издевательски сказал парень с пистолетом, здоровяк с аккуратно обритой головой и подбритой бороденкой. — Не дергаться, шановни панове!

— А это что за партизаны? — почти удивился Петренко, задавая этот вопрос то ли себе, то ли незнакомцам. Буров оставался в той же позе.

— Лесная таможня, — его напарник с ружьем говорил на чистом русском языке. — Это, мужик, самая крутая таможня в наших местах. Хочешь проехать без досмотра — плати три «тонны». Не хочешь — становись раком. Сейчас всех обшмонаем по полной программе, и «тачку» заодно. Что понравится — возьмем. Так что лучше договориться по-хорошему.

Петренко оглянулся по сторонам, ругая себя за невнимательность. Ну, как же так: два дня с фронта, а уже расслабился! Надо было понять сразу: везде по обочине растет мелкий кустарник и лишь там, где угораздило сломаться «Москвичу», мощные заросли. Но все равно, они не могли скрыть большую машину, видимо, «Ниву», спрятанную там. Василий бросил незаметный взгляд за спину: Файзулаев уже успел немного податься назад, увеличивая поле для маневра. Буров оставался в той же позе. Пистолет «учителя», судя по всему, был газовый, но другой — боевым.

— Мужики, — дружелюбно улыбнулся Петренко. — Мы только-только домой вернулись. Давайте нормально разойдемся.

— Три «тонны», и расходись, куда хочешь, — крепыш с пистолетом сделал шаг вперед. — Вылазь оба, досмотр начинается!

Вместо того чтобы вылезти, Петренко откинулся на спину, упав на сиденье-диванчик. При этом он двинул ногой дверцу микроавтобуса, так что она полностью отошла. Через мгновение он уже разогнулся, сидя в дверном проеме. В его руках был АУГ.

Эту игрушку Петренко продал бы в последнюю очередь, в крайнем случае, так ему нравился этот австрийский автомат. Красивая штучка, будто из сериала про рейнджеров XXI века. В отличие от большинства автоматов, магазин вынесен ближе к прикладу, перед рукоятью управления огнем. Оружие короткое, как пистолет-пулемет, и мощное, как пулемет, при этом надежное, как АКМ. АУГи расползлись по всему миру, и пользуются ими все, кто знает толк в автоматическом оружии. Перед каждым пересечением пограничного КПП Петренко клал автомат в ящик к «калашам», но потом вынимал, чтобы постоянно иметь под рукой.