Помни, что ты смертный - Энн Грэнджер Страница 61

— Здесь остаться, — шепнула она, — если Мередит разрешит.

— Конечно, — ответила та.

Маркби кивнул:

— Разумно.

— Не хочу возвращаться в Касл-Дарси.

— И не надо. Пока, по крайней мере. — Он взглянул на Мередит. — Можешь приютить подругу на пару дней? Не знаю, как насчет доктора Касвелла.

Представить Лайама под своей крышей не очень приятно, но Мередит была готова к героическим усилиям с учетом сложившихся обстоятельств. Впрочем, этого не понадобилось.

— Не хочу, чтобы Лайам был здесь, — неожиданно заявила Салли. — И так непонятно, как со всем этим справиться, а тут еще Лайам. Вообще пока не хочу его видеть.

Алан взглянул на Мередит, и они вышли в холл.

— Есть надежда найти на ноже отпечатки, но если нападавший был в перчатках, то они будут принадлежать Салли или тебе, — тихо сказал он. — В коттедже определенно опасно, и Касвеллы там не должны оставаться. Лайам мог бы остановиться в гостинице, хотя это означает, что он лишится своего компьютера и всех материалов, которые не успел вовремя захватить. Возможно, он не согласится на это. В любом случае я хочу, чтобы она осталась здесь. Ей нужна компания и дружеская поддержка. Не стоит говорить, как я буду благодарен, если ты за ней присмотришь и не впустишь в дом никого, кто вызывает хоть малейшие сомнения.

— Включая Лайама? — уточнила Мередит.

Алан отвел глаза.

— Вряд ли ты сможешь его не впустить, если он явится, а она согласится. Ее дело, видеться с ним или нет. — Если нет, захлопни дверь у него перед носом. Хуже не будет. — Он замялся. — Знаю, он может шум поднять, Справишься?

— Еще бы! — фыркнула она. — С Лайамом Касвеллом? Одной левой! Всегда говорю ему то, что считаю нужным.

Алан рассмеялся, невзирая на ситуацию.

— Только не стирай беднягу в порошок.

— Слушай… — Мередит понизила голос. — Нападавший должен был дверь открыть. У курицы был ключ. Наверняка!

— Вчера ключ был у меня, — сказал он. — Тот, что хранится у Остина. Я вернул его ему в конце дня. Он демонстративно спрятал ключ в сейф. Но прежде ключ лежал в незапертом ящике стола. Любой мог войти в офис, взять его, за несколько минут получить дубликат в ближайшей мастерской, где имеется необходимое оборудование. Остин ничего не заметил бы. В ящике полным-полно ключей.

— Думаешь, так и было?

Алан пожал плечами:

— Не знаю. Но как бы там ни было, не спускай глаз с Салли!

Алан ушел. Мередит, слыша звон посуды, пошла на кухню и обнаружила подругу за мытьем чайных чашек. Руки у Салли дрожали, посуда была в опасности, но домашние хлопоты, кажется, помогали ей прийти в себя.

— Я слышала, — сказала она.

Чашки громко звякнули в раковине.

Ну и ладно, решила Мередит. Дешевый фаянс. А вслух уточнила:

— Наш разговор в холле? Алан прав, тебе решать, видеться с Лайамом или нет. Он не имеет права врываться в мой дом.

— Не хочу доставлять тебе неприятностей. — Салли потянулась за полотенцем. Глаза несчастные. — Но пока не могу его видеть.

— Если ты слышала мой ответ Алану, то знаешь, что я готова драться с твоим мужем.

Мередит поморщилась.

Салли отвернулась и через минуту сказала:

— Я все думаю, что должна Алану что-то сказать. Не про курицу. Про другое. О чем слышала в тот самый день, когда загремела в больницу. Раньше, по дороге в Бамфорд…

— Когда тебе стало плохо и мы были в медицинском центре, — напомнила ей Мередит, — ты что-то лепетала про Ивонну и Бодикота. Ивонна что-нибудь говорила?

— Забыла, — призналась Салли. — Может, вспомнится. Ивонна говорила, что ей очень жаль Бодикота. И что все привыкли…

— К чему?

— Вот этого не помню. Ох, кстати, я твоего кота впустила.

— Кота?..

— Да, полосатого. Сидел во дворе у кухонной двери, жалобно мяукал. Кажется, шмыгнул в гостиную.

Мередит поспешила туда. Кот сидел перед электрическим камином выпрямившись, обвив хвостом передние лапы, и смотрел на нее опасливыми желтыми глазами.

— Привет, Тигр! Где пропадал? Я тебя искала.

Кот медленно закрыл и открыл глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Оставайся. Я тебя не выгоню.

Он замурлыкал и улегся. Пришла Салли.

— Значит, это твой кот? Я не была уверена, ведь ты о нем никогда не рассказывала. Он здоров? То есть… Не обижайся, но слишком уж тощий.

— Ничего, — сказала Мередит. — У меня полный шкафчик кошачьих консервов.

Лайам не заставил себя долго ждать. Открыв дверь, Мередит обнаружила его на пороге, багрового от ярости.

— Что за чертовщина происходит? — Он шагнул вперед, ожидая, что она посторонится. Видя, что она вместо этого преградила дорогу, он остановился, на миг растерявшись. — Где моя жена? Мне сказали, что здесь.

— Здесь. Отдыхает.

Мередит по-прежнему блокировала дверь.

Лайам обжег ее взглядом.

— Тогда пусти.

— Извини, не пущу. — Она одарила его безмятежной улыбкой. — Знаешь, это мой дом. С Салли все в порядке, но ей выпали тяжкие переживания.

— Знаю! — рявкнул он. — В коттедже была полиция, когда я приехал. Я ничего не понял. Какая-то курица… Оказалось, речь идет о чучеле из марша протеста. Я сам его раньше видел. Всегда знал, что эти люди опасны! Ее арестовали? Я имею в виду ту самую чокнутую, Гудхазбенд…

— Другая участница демонстрации, миссис Линнакот, заявила об исчезновении костюма курицы после марша, так что его взяли не демонстранты. Неизвестно, кто в нем был. — Мередит приготовилась к неизбежному взрыву. — Салли пока тебя видеть не хочет.

— Что за бред!

Крик гулко раскатился по улице. Лайам, видимо поняв, что привлекает нежелательное внимание, сбавил тон:

— Она моя жена, и я твоей игры не понимаю. Знаю только, что хочу ее видеть, и не верю, что она не хочет.

— Я сообщу тебе позже, когда она сможет решить, чего хочет.

Он озадаченно уставился на нее, потом хрипло спросил:

— Что ты вбила ей в голову? Что наболтала, черт побери? Всегда дурно на нее влияла, с самой первой встречи!

— Как? — Мередит такого поворота не ожидала и возмущенно спросила: — Что это значит?

— То самое. Это все ты, свободная специалистка со своей проклятой независимостью! Она была абсолютно счастлива, будучи моей женой. А после каждой встречи с тобой возвращалась, словно с собрания свихнувшихся эмансипированных дур!

— На самом деле, — кратко вставила Мередит, — у меня сложилось впечатление, что, будучи твоей женой, она была абсолютно несчастна.