Как избежать замужества - Варвара Клюева Страница 60

Генрих окинул рассеянным взором плоды своих трудов и недоуменно поднял брови:

— Почему ты так считаешь?

— Семейную жизнь Генриха обсудите на досуге, — решительно пресек новую интермедию Марк и вернулся в свое кресло. — Так о чем ты собиралась поведать нам, Варвара?

— Замухрышка действительно пронюхал о какой-то тайне Бориса. Правда, он и сам не знает точно о какой. Но Борис, вероятно, считал, что его дружок докопался до истины. — И я передала друзьям рассказ Георгия о звонках Бориса с неизвестного номера и последующих событиях. — Если верить Замухрышке, то подтверждения версии о романе с замужней дамой он не нашел, но одно сомнений не вызывает: Борис до смерти испугался, когда понял, что приятелю известен этот телефонный номер. Кстати, вспомнив эту историю, Георгий догадался, что моя помолвка с Борисом — блеф…

— Стоп! — Марк вскинул руку. — Помолчите две минуты. Кажется, я вижу разгадку…

Мы замерли и не две, а целых пять минут молча пожирали Марка глазами. Даже Прошке удалось не проронить ни слова. Наконец Марк убрал ладонь от лица и выпрямился.

— Кажется, все сходится.

— Ну?! — закричали мы в один голос.

— Осталось только одно слабое место, но тут ничего не поделаешь. Возможно, нас ввели в заблуждение… Или они нашли какой-то выход…

— Кто?!

— Борис и Лариса, разумеется. С чего началась для нас вся эта катавасия? С того, что Борис затравил Варвару своими ухаживаниями, верно? Она несколько месяцев держала оборону, скрывалась от него, скандалила, разыгрывала идиотку перед его знакомыми, но Борис упорно навязывал ей свое общество, называл невестой, и главное — постоянно демонстрировал ее небольшому кругу одних и тех же людей. Возникает вопрос: кому конкретно и зачем? Георгия личная жизнь Бориса не интересует. Наталью с Вальдемаром, учитывая поведение Варвары, выбор Бориса мог только ужаснуть. Мне представляется сомнительным, что он избрал такой сложный способ досадить родственникам. Остается Лева. Он ревнив и, по всеобщему мнению, опасен. Если Борису удалось каким-то образом соблазнить его жену и Лева заподозрил неладное, он вполне мог расправиться с обоими любовниками. Тогда история с жениховством становится понятной. Борис должен был усыпить подозрения ревнивца. Вот он и предъявляет Леве свою «невесту».

— Но как он мог закрутить роман с Ларисой, если Лева никогда не оставлял жену без присмотра? — спросил Прошка.

— Вот это и есть мое слабое место…

— Наверное, перекупил надзирателя, которого Лева к ней приставил, — предположил Генрих.

— Возможно. А дальше все просто, как дважды два. Приехав сюда с нами, Борис узнает о безнадежном положении отеля. Он не сомневается, что Георгий придет в ярость и, весьма вероятно, попытается отомстить. Думаю, Борис понял, что допустил ошибку, когда умолял Георгия забыть тот номер телефона. Хорошо зная своего приятеля, он догадывался, что тот не успокоится, пока не докопается до сути. Предположим, что человек, снимавший ту квартиру, — агент Бориса. Предположим, что квартира служила местом свиданий любовников. Тогда Георгий мог найти какую-нибудь соседку, видевшую Ларису. Узнать ее по описанию нетрудно. Итак, Борис подозревал, что Георгий проник в их тайну и в минуту гнева может выдать их с Ларисой Леве. Поэтому он решает «умереть» и посвящает в свои планы сестру и любовницу. Снотворное, которое Варвара видела на ладони Натальи, предназначалось и Леве, и Вальдемару, ведь заговорщикам нужно было обсудить и подготовить побег. Для этого необходимо, чтобы мужья обеих дам крепко спали. Но Лева свое виски пить не стал. По приезде в отель он сразу установил в телефонном аппарате Бориса «жучок» и подслушал, как Борис просил сестру подбросить снотворное в бокалы.

— Ну, дальше понятно, — сказал Прошка. — Ночью Лева притворился спящим и, когда Лариса ушла обсуждать детали плана, преспокойненько сидел в номере, подслушивал да наматывал на ус. А на рассвете, когда жена вернулась и заснула, пошел на дорогу и устроил засаду. То-то он, должно быть, попрыгал от злости, когда просидел несколько часов под проливным дождем и понял, что никто не приедет.

— Да, ему пришлось смириться с мыслью, что расквитаться с Борисом удастся нескоро — сначала беглеца еще нужно разыскать. Наверное, он был приятно удивлен, когда ночью выглянул в окно и увидел врага. Лариса приняла на ночь снотворное, и ничто не мешало ему потихоньку выйти из отеля и подкараулить свою жертву.

— Но Варька и Павел Сергеевич чуть все не испортили, — подхватил Прошка. — Лева, наверное, позеленел от злости, когда услышал окрик старика. Ведь любовник жены был практически у него в руках. Не скройся в эту минуту луна, Борис остался бы в живых. Но луна скрылась, и Лева решил рискнуть. Он знал, что старику понадобится время, чтобы дойти до места. Но не успел убийца довести до конца свое черное дело, как в Варькином окне загорелся свет. Потом погас и снова загорелся. Лева сообразил, что кто-то смотрел в окно. А тут еще истопник подоспел со своим фонарем… В общем, пришлось убийце попотеть. Но как же он все-таки пробрался в отель незамеченным?

— Варька объяснила как, — ответил ему Леша. — Затащил в кусты Павла Сергеевича, труп Бориса, наверное, отволок подальше, в густую тень, а сам бегом помчался к подъезду. Спрятался в цоколе, подождал, пока мы выбежим за дверь, и поднялся к себе в номер. И ему вполне хватило времени, чтобы переодеться, пока мы шарили в кустах и спорили кому что делать.

— А позже он перевез труп и обработал газон граблями, — догадался Генрих. — Когда спровадил нас всех в сторожку.

— Но кто все-таки отравил самого Леву? — Я обвела всю компанию вопросительным взглядом. — Судя по тому, как Лариса билась в истерике, она этого не делала. Но Наталья не подсыпала бы яд в бутылку, не предупредив сообщницу. Вдруг Лариса решила бы сама пропустить стаканчик для успокоения нервов?

— Наверное, все-таки Лариса, — сказал Марк. — Возможно, Лева проговорился — случайно или намеренно — о том, что убил Бориса. Лариса в состоянии аффекта отравила мужа, а оплакивала потом не его, а любовника.

— Чего гадать? — воскликнул Прошка. — Пойдем в сторожку и спросим! Не думаю, что Лариса или Наталья станут отпираться.

После бурных дебатов мы все-таки приняли это предложение. Генрих сбегал в триста восемнадцатый номер, убедился, что Вальдемар жив, и мы всей компанией отправились в сторожку. Дверь открыла Лариса. Увидев, в каком количестве мы прибыли, она поспешно отступила на кухню, освобождая нам место.

— Раздевайтесь и проходите в комнату, — пригласила она от двери. — Все собрались там.

Мы сняли плащи и сапоги и протопали в комнату. Павел Сергеевич уже не лежал, а сидел, опираясь на подушки. Георгий пристроился рядом с Натальей, сидевшей у изголовья больного. Лариса заняла стул в углу.

— Стульев больше нет, ребятки, но у той стены лавка, — показал нам Павел Сергеевич. — Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Мы по-прежнему мялись в дверях и чувствовали себя в высшей степени неловко. Видимо, присутствующие уловили исходящее от нас напряжение — на всех лицах отразилась тревога.