Тоннель призраков - Чингиз Абдуллаев Страница 6

— Я и теперь думаю, что все будет нормально, — убежденносказал Дронго. — Во всяком случае, пока нет оснований опасаться краха. Пока ситуациядостаточно стабильна.

— Она скорее заморожена в нестабильном состоянии, — возразилРодионов.

За окном мелькали длинные составы, спешившие к Северномувокзалу французской столицы. Через минуту в вагоне появилась улыбающаясяпроводница.

Для редкой группы специально подобрали девушку из Словакии,которая знала русский язык. Девушка вышла на середину вагона и сказала,обращаясь ко всем пассажирам, с характерным южнославянским акцентом:

— Добрый день, дорогие друзья. Сейчас я раздам вам меню, ивы сможете выбрать себе напитки. Через час мы проедем Лилль, а затем войдем вЕвротоннель, о чем вы будете заранее предупреждены. Но до этого я еще предложувам обед.

Меня зовут Сандра, и вы можете обращаться ко мне по любомувопросу.

Девушка вышла из вагона, и Кунин поднялся следом за ней.

— В Лондоне нас будут ждать, — сообщил он членам группы, —для всех присутствующих заказаны номера в лондонском отеле «Дорчестер».

— Мы просили «Кларидж», — недовольно прохрипел Горшман.

— Конечно, — кивнул Кунин, — вам с супругой и ПетруЛеонидовичу мы заказали «Кларидж». Машины отвезут вас в отель.

— А почему всей группе не заказали «Кларидж»? — раздалсярезкий голос Зинаиды Михайловны. — Почему за свои деньги мы должны жить вконюшне?

— Уважаемая Зинаида Михайловна, — не смутился Кунин,очевидно привыкший к выходкам вздорной дамы, — вам заказан лучший отельЛондона, принадлежащий султану Брунея. Это одна из самых великолепных гостиницЕвропы, расположенная на Парк-Лейн. Чем вы недовольны?

Он прекрасно знал, чем именно она была недовольна. И самаАнохина понимала, что все знают причины ее капризов. Но начатую игру нужно былопродолжать до конца, не признаваясь даже самой себе, что ее бесит. Горшмантяжело засопел, но смолчал. Его жена по-прежнему читала журнал, не поднимаяголовы.

— Там наверняка слишком шумно, — сказала Анохина, не обращаявнимания на умоляющие взгляды дочери.

— Я попрошу дать вам номер, выходящий окнами во внутреннийдвор, — терпеливо продолжив диалог, предложил Кунин. — У кого-нибудь еще естьвопросы?

— Программа не будет изменена? — спросил Кравалис с легкимнерусским акцентом. — Все остается в силе?

— Именно так, — кивнул Кунин. — Мы будем жить в Лондоне двадня, а затем вылетим в Москву. Билеты первого класса нам уже заказаны. Я помню,что у вас намечена важная встреча в Лондоне. Вы можете не беспокоиться, Янис,мы все уже обговорили.

— Какая разница во времени у Парижа с Лондоном? — спросилНелюбов.

С его лица не сходило угрюмое выражение, и его мрачныйглуховатый голос действовал всем на нервы. Кажется, он вообще впервые раскрылрот за все время путешествия, так как остальные члены группы взглянули в егосторону, а Беляев даже удивленно дернул головой.

— Всего один час. Нужно перевести стрелки часов на один часназад. Мы прибудем в Лондон, когда там будет без семнадцати два, а в Парижебудет, соответственно, на час больше, — пояснил Кунин.

— Наша гостиница далеко от центра города? — спросил Деркач,у которого был довольно тонкий голос, не вязавшийся с его внушительнымигабаритами.

— Она в самом центре. До Гайд-парка несколько метров, доПиккадили три минуты пешком, до Оксфорд-стрит чуть больше. До сада, которыйокружает Бекингемский дворец, от силы минут пять.

Кунин постоял еще немного, очевидно, ожидая вопросов, и, недождавшись их, с явным облегчением вернулся на свое место. Дронго внимательноследил за разыгравшейся сценой, но никак не прокомментировал ее. К немунаклонился полковник Родионов.

— Как вам группа? Ничего?

— Нервные они все какие-то, — шепотом ответил Дронго. —Похоже, сказалось действие кризиса.

— Если они выкладывают такие деньги, чтобы развлечься, то яв этом не уверен, — пробормотал Родионов.

Горшман поднялся, очевидно, чтобы пройти в туалет. Оглянулсяв конец вагона и увидел Родионова, сидевшего с незнакомцем. Горшман прошел посалону вагона и подошел к ним. Беляев и Борисов повернулись, чтобы выяснить,что так заинтересовало Горшмана. Его жена по-прежнему читала журнал.

— Здравствуйте, полковник, — громко сказал Горшман, — вырешили взять себе помощника? «Северная корона» полагала, что вас одного вполнехватит для обеспечения нашей безопасности.

— С чего это вы взяли? — спросил Родионов, вставая.

Он явно нервничал и чувствовал себя несколько скованно.

— Да вот, у нас появился новый пассажир, — улыбнулсяАлександр Абрамович.

— Сдается, мы с ним где-то встречались. — Дронго поднялголову. Он действительно однажды встречался с Горшманом. Но ему казалось, чтобанкир мог забыть о той встрече, которая произошла больше года назад. Тогда ихслучайно познакомили на каком-то банкете.

— Мы ведь знакомы? — спросил банкир. — Не так ли?

— Разве? — Дронго так и не поднялся со своего места,несмотря на то что Горшман навис над ним центнером своего живого веса.

— Нас знакомили больше года назад, — продолжал памятливыйбанкир. — На презентации Фонда помощи семьям погибших сотрудников правоохранительныхслужб.

А сделал это один из руководителей ФСБ, кажется, генералПотапов.

Действительно, познакомил их больше года назад генералПотапов, и Дронго поразился абсолютной памяти банкира. Но Горшман не смог быдобиться столь ошеломляющих успехов, если бы, кроме памяти, не обладал многимидругими достоинствами — знаменитой хваткой, напористостью, энергией и всегдаточным расчетом.

— По-моему, я помню даже вашу кличку, — продолжал банкир, —говорили, что вы лучший эксперт-аналитик. Вас ведь называют Дронго? Я неошибся?

— Нет, — встал наконец со своего места Дронго, — неошиблись. У вас хорошая память, Александр Абрамович.

— Ну вот и прекрасно, — засмеялся Горшман. — Я заметил вас,когда вы шли к нашему вагону. Я еще тогда подумал, насколько же у васзапоминающаяся внешность. Петр Леонидович! — крикнул он своему компаньону. —Подойдите сюда, я вас познакомлю.

Беляев, явно недовольный подобным приглашением, тем не менеевстал и двинулся по проходу. Супербанкир производил впечатление не столькосвоим элегантным темно-синим костюмом в тонкую белую полоску, белоснежнойрубашкой и изысканным галстуком, сколько цепким взглядом на крупном лице игустыми пшеничными бровями, которые так не вязались с темным цветом его глаз.Все это Дронго отметил в течение нескольких секунд — сказываласьпрофессиональная привычка.