Брачный вопрос ребром - Елена Логунова Страница 6

Узрев надругательство над офисной мебелью, наш рачительный завхоз Путятин страдальчески взвыл, но кто-то из мудрых миротворцев сноровисто сунул ему в руку полуведерную керамическую кружку, спешно повышенную в статусе с бульонной до пивной, и густая пена погасила протест.

– Люсюсь, пивка? – заметив меня, вопросил Веселкин.

Я поморщилась.

Ненавижу, когда Саня меня так называет! Это его «Люсюсь» неприятно похоже на «лосось», особенно если говорить с полным ртом, как в данном случае.

– Найн, найн! Люсюсь наше пиво не будет, – тут же подал голос исполненный притворного сожаления вредный Антипов. – Ей небось настоящее баварское подавай, с соленым кренделем.

– Сам ты крендель, Вадик! – вызверилась я. – Не надоело еще? Хватит меня в немцы записывать, я потомственная казачка!

– О! Люсюсь, а ты шашку возьми и вразуми вражину Вадика по-нашему, по-казачьи! – встрепенулся Веселкин.

– Вразумляют вожжами, – проворчала я. – Шашка к традиционным инструментам педагогики не относится, это во-первых. А во-вторых, у меня нет шашки.

Кажется, убрать из голоса нотки сожаления не получилось.

– Да как же нет, когда есть?! – Свободной от пивной бутылки рукой Саня подцепил мой локоток и увлек меня в тихий угол, который мы называем «Приют спокойствия».

Наша просторная редакторская организована в модном, но психологически дискомфортном стиле «опен спейс». Почти все помещение насквозь просматривается и невооруженным глазом, и камерами наблюдения, и только один закуток у окна хранит желанную приватность: это аппендикс, образованный здоровенным стальным шкафом сейфового типа. Мы ласково называем шкаф Чурбан Железный и любовно украшаем сувенирными магнитиками, привезенными из командировок.

Помимо магнитиков, на сером боку Чурбана белеет наклейка с категорическим императивом: «В случае пожара выносить в первую очередь!», а на стене рядом висит бумажка, возлагающая ответственность за пожарную безопасность на Марет Игоревну. Поскольку Тигровна намного мельче и в разы легче Чурбана, я люблю повторять, что ни за что не пропущу такое зрелище, как пожар в нашем офисе. Может, даже сама как-нибудь подожгу родную редакцию. Очень уж хочется посмотреть, как ответственная руководительница потащит на себе стальной гроб для слоненка.

– Вот, видишь? Шашка! – Саня кивнул на распахнутый сейф, в недрах которого, помимо штатного неинтересного содержимого (деньги и документы надлежащим образом хранятся в бухгалтерии), сегодня интригующе блистало золото.

– Это не шашка. – Я осторожно взяла и повертела в руках колюще-режущее оружие с клинком сантиметров в тридцать. – Шашка кривая, а это какой-то кинжал…

– Варвары! – В закуток третьим лишним с трудом втиснулся толстяк Ерофеев – наш спец по историческим материалам. – Конечно же, это не шашка и даже не кинжал! Это знаменитый скифский меч-акинак! Видите? Форма сильно вытянутого треугольника, ромбическое сечение…

– А, это то самое золото скифов! – Я с интересом рассмотрела богатые ножны, передала акинак знатоку и ценителю и искательно заглянула в глубь сейфа. – А где же знаменитое ожерелье?

– А с ним девочки на балконе селфятся, там сейчас свет хороший, – ответил Саня.

– Так что же вы молчали?! – Я растолкала бесчувственных мужиков, торопясь на террасу.

У всех будет фото в легендарном ожерелье, а у меня – нет?! Это недопустимо!

Левиафан, у которого всюду есть влиятельные друзья, выпросил скифские сокровища у музея, чтобы принарядить ведущих нашей утренней телепрограммы Дашу и Диму. Они со дня на день ожидали в эфире ученого гостя с рассказом о судьбе крымской коллекции скифского золота, и режиссер утренней программы решил, что ведущим неплохо было бы экипироваться в соответствии с темой. У меня лично были сомнения, что Димочка, который одного лазоревого поля ягодка с моим другом и соседом Петриком, будет органично смотреться с боевым скифским акинаком. Хотя, может, это на него наденут ожерелье, а не на Дашку. Вот Дашка у нас бой-баба и с мечом будет выглядеть совсем как Родина-мать, только размера XS…

Мысленно примеряя ожерелье к разным персонажам, я выскочила на террасу и залюбовалась открывшейся мне картиной. Нет, не видом на речной берег в камышах, а коллегами женского пола, четко разбившимися на две группы. Одна имела вид организованной очереди, первой в которой была счастливица, красующаяся в скифском золотом убранстве под объективом камеры собственного мобильника. За ней нетерпеливо переминались еще три девы. Вторая группа расположилась на стульях в характерных позах: барышни уткнулись в мобильники, старательно фотошопя свои свеженькие «себяшечки». Соцсетям предстояло пережить наплыв однотипных фоточек.

– Эй, девчонки, а вы уже придумали общий хэштег? – спросила я, дисциплинированно занимая место в хвосте очереди. – Что-нибудь типа «даскифымы», «даазиатымы» или «царицапростоцарица»?

Девчонки оживились и включили креатив. Террасу огласили веселый гомон и заливистый смех, из офиса на свет божий потянулись наши мужики. Мне это оказалось на руку, так как с толпой любителей пива пришел и наш штатный фотограф Игнат. Камера и вдохновение были при нем, так что я в роскошном ожерелье была запечатлена профессионалом.

– Люсенька, тебе очень к лицу эта пектораль! – всплеснул пухлыми лапками умник Ерофеев.

– Как породистой немецкой овчарке – ошейник с медалями! – влез зараза Вадик.

– Убью, – пообещала я, пошарив глазами по толпе вновь прибывших в надежде, что кто-нибудь догадался захватить с собой скифский меч.

Ничего, что он не шашка, пырнуть Антипова сгодится.

– Не убивай меня, Люся, я сдаюсь! Хенде хох! – Вадик вздернул руки и так и побежал от меня, метнувшейся к нему с рычанием, которое, каюсь, гармонировало с образом немецкой овчарки.

– Пентакль отдай! – заорал бдительный Саня, перехватывая меня в дверях.

– Пектораль, – поправил его Ерофеев.

– Да какая разница!

И пока знаток занудно объяснял тупице, что пентакль – это магический символ, а пектораль – нагрудное украшение, я пыталась настигнуть удирающего Вадика в коридорах редакции, но он коварно скрылся от меня за дверью мужского туалета.

– Все равно я тебя убью! – пообещала я громко, чтобы этот гад в сортире меня услышал.

– Не о том думаешь, Люся! Тебе сегодня в ночь лететь за границу, чемодан пора собирать, а ты еще интервью не сдала! – уела меня Тигровна, величественно выступившая из дамской уборной.

– Сейчас сдам, – пообещала я и зашагала в редакторскую.

Пока расслабленные пивом мальчики и взбодренные фотосессией девочки зависали на террасе, я в гордом и отвратительном одиночестве ударно трудилась на рабочем месте и в итоге успешно отшлифовала корявенькое интервью до блеска.

– Неплохо, местами даже свежо, – неохотно похвалила меня Тигровна, ознакомившись с текстом.