Секретная миссия Пиковой дамы - Елена Логунова Страница 6

– Сенбернар, – машинально поправила я, с понятным испугом посмотрев на дверь черного хода.

Надо же, какое, оказывается, опасное место, а ведь я дважды в день, утром и вечером, через эти Фермопилы бегала! Пожалуй, даже хорошо, что «сквознячок» закрыли! Плохо только, что теперь придется кругаля давать в обход, но жизнь дороже.

Придя к этой здравой мысли, я наскоро распрощалась с разговорчивой старушкой, обошла шеренгу трехэтажек, в тумане похожих на вереницу слонов, и без происшествий пришла домой. Собрала необходимые вещи, быстренько упаковала рюкзачок, вздернула его на плечо и пошагала на трамвай, из которого по пути выскочила, чтобы забрать в ателье готовые фотографии.

Калитка в глухом металлическом заборе, окружающем Иркино домовладение, была открыта настежь. Я немного удивилась, сунула голову в проем и громко позвала:

– Есть кто живой?

Ответом мне была звенящая тишина. Пожав плечами, я шагнула во двор, обогнула дом, чтобы по-свойски зайти с черного хода, и едва успела повернуть за угол, как кто-то живой себя обнаружил, прыгнув мне на спину. Я даже не успела как следует испугаться! В мозгу молнией мелькнула мысль о том, что права была бабка-форточница, предупреждавшая меня об опасности черных ходов! Ну что мне стоило зайти с парадного!

– Караул! – придушенно завопила я.

И завертелась юлой, пытаясь стряхнуть с себя тяжело сопящего злоумышленника.

И чего он сопит? Чего вообще хочет?! Почему не кричит: «Кошелек или жизнь?»

Тут прямо над моей головой заскрежетала и распахнулась бронированная дверь. В потоке света на высоком крыльце возникла черная фигура, своими очертаниями точь-в-точь совпадающая с классическим изображением коровы, пришедшей на прием к Доктору Айболиту. Это одна из любимых книжек моего ребенка, у нас есть сразу три разных издания, и во всех хворая буренка нарисована с ногой в гипсе и на костылях.

– Кто здесь? Чего надо? – взревела Ирка нечеловеческим голосом.

Ну и впрямь больная буренка!

– Приходи к нему лечиться и корова, и волчица! – завопила в ответ я. – Ирка, спаси-помоги, на меня кто-то напал!

– Именно волчица, – слегка подобревшим голосом сообщила подруга. – То есть наша с тобой общая овчарка! Том, фу!

– Томка! Ты меня до смерти напугал!

Я поднатужилась, крякнула, распрямилась и стряхнула со своей спины здоровенного пса. Соскучившийся зверь тут же забежал с фронта и опять встал на задние лапы, норовя заключить меня в свои медвежьи, то бишь собачьи объятия.

– Ты калитку закрыть не додумалась? – озабоченно спросила меня Ирка.

– Я-то додумалась. А ты почему ее бросила открытой?

– Потому что потому! – буркнула Ирка. – Томка не дал закрыть! Я на костылях, а он на своих четырех, поэтому у него явное преимущество в маневренности! Вцепился, зараза, зубами в мой гипс, и мне уже не до калитки было, сама еле ногу унесла!

– Одну? – уточнила я, поднимаясь на крыльцо.

– Одну ногу и один гипс, – кивнула Ирка.

Я закрыла за собой дверь, оставив «с носом» любопытную собаку, и прошла в дом. Ирка на костылях скакала впереди, производя по пути серию небольших землетрясений. В кухне, через которую мы проследовали без остановки, жалобно дребезжала посуда. За закрытыми дверцами бара в гостиной тоненько звенело стекло.

– О! Давай выпьем! – оживилась Ирка.

– Сиди, я сама! – Открыла бар и экономно накапала ей в рюмку дорогой французский коньяк.

Себе налила тоника. Сочувственно посмотрела на Иркину ногу в гипсовом валенке:

– Больно?

– Терпимо, – подруга махнула рукой. – Ничего страшного в переломе нижней конечности я не вижу, только очень скучно. Приходится сиднем сидеть на одном месте, а я так жить не привыкла.

– Я тебя понимаю, мне сейчас тоже очень скучно, – пожаловалась я. – В телекомпании каникулы, народ в отпусках, ничего не происходит, рутина! А дома без Коляна и Масяньки так уныло, хоть криком кричи! Кстати, ты не хочешь посмотреть наши новые фотографии? Я их только что забрала и сама еще не видела.

Я достала из сумки красочный конверт «Коники», протянула его Ирке и налила себе еще тоника. Горьковатая жидкость стекла в пустой желудок, он протестующе заурчал, и я вспомнила, что за весь день ничего не ела, только кофе лакала плошками.

– Надеюсь, в доме есть какая-нибудь еда? – спросила я Ирку.

И, не дожидаясь ответа, прошла в кухню. Иркин огромный холодильник, неизменно до отказа забитый продуктами, – предмет нескрываемой зависти моего мужа. Он как-то признался, что склонен рассматривать Иркин личный неопустошаемый рефрижератор как воплощение сказочной мечты о скатерти-самобранке.

Я взяла с полки кусок «Тильзитера» граммов на триста и, откусывая прямо от дырчатой сырной пирамидки, вернулась в гостиную. Ирка внимательно изучала фотографии.

– Когда это вы фотографировались? – спросила она.

– Как раз перед Новым годом, аккурат на Рождество, – ответила я, приземляясь на диван рядом с подругой. – Дай-ка я тоже посмотрю, что получилось… Ой! Что это?!

Ирка с неподдельным интересом рассматривала фотографию моего мужа. Колян был запечатлен на фоне моря, в полный рост и голышом, как король из сказки Андерсена.

– На Рождество Коляна? – уточнила Ирка, с явным удовольствием созерцая обнаженную натуру.

– На католическое Рождество, – машинально отозвалась я и растерянно потыкала пальцем в фотографию: – Ничего не понимаю, что это?!

– В твоем возрасте несколько странно не знать, «что это»! – поддела меня подруга. – По-моему, это…

– Это чистой воды порнография! – рявкнула я, краснея и пытаясь завладеть снимком.

Ирка уклонилась, отведя руку с фотографией подальше.

– Воды тут тоже полно, – согласилась она.

– Разумеется, мы же были на море! – буркнула я. – Похоже, я перепутала коробочки и отнесла в печать не ту пленку.

Черт, если бы поутру я так не спешила, наверное, посмотрела бы, какую именно пленку сунула в конверт «Коники», – оказывается, вовсе не рождественскую, а стародавнюю, имени летнего затмения! Вообще-то фотографии с нее мы с Коляном сделали еще в августе, но тогда печатали не все снимки, а только те, которые нас заинтересовали. Так что на этот раз в пачке свежих глянцевых фотографий, полученных мной нынешним вечером, были снимки, которых я раньше не видела. Например, голый Колян, а также моя собственная обнаженная натура на фоне голубых морских далей, а еще фотография мокрого серого камня с прилипшей к нему туалетной бумажкой. «ЯНА ЛОРИ 481635» – эта надпись печатными буквами без знаков препинания была видна превосходно. Снимков «Яны Лори» было аж два.

– Это летние съемки, я вспомнила, мы тогда фотографировали затмение, – неохотно пояснила я Ирке.