Мститель - Рори Клементс Страница 6

Шекспир чувствовал себя так, словно попал в ураган. Он посмотрел на Макганна, во взгляде которого читалось мало приятного.

– Что ж, Шекспир, – произнес Макганн с усталой покорностью, – Господь сказал, и мы, смертные, должны подчиниться.

Шекспир поднял ладонь.

– Я действительно не думаю, что вы и милорд Эссекс понимаете…

– О, мы все понимаем. А еще мы понимаем, что вы отчаянно нуждаетесь в средствах, средствах, которые мы можем вам предоставить в обмен на небольшую услугу, которая отнимет у вас не более нескольких дней. Ваш бывший сослуживец сказал мне, что вы идеально подходите для подобного задания.

– Бывший сослуживец?

– Вы скоро с ним встретитесь.

И снова Шекспир засомневался.

– Господин Макганн, у меня такое чувство, что мне что-то недоговаривают.

– Что ж, произнесу только два слова: Уолтер Рэли. Теперь вы понимаете, каков интерес милорда Эссекса в этом деле?

Конечно, Шекспир знал, что колония Роанок была детищем Рэли. Именно он заполучил жалованные грамоты от королевы, которая дала ему разрешение основать колонию и организовать сбор необходимых средств для оснащения кораблей, экипажей, покупки провианта и поддержания поселенцев. Для такого придворного, как он, это была весьма серьезная инвестиция, ибо он убедил королеву, что колония, а также его план основать большой город в Вирджинии с помпезным названием «город Рэли» принесет казне несметные богатства. Но какое отношение все это имеет к Эссексу?

– Дело в том, Шекспир, – медленно произнес Макганн, словно разъясняя маленькому мальчику очевидное, – дело в том, что милорд Эссекс и сэр Уолтер Рэли, мягко говоря, не товарищи. Если честно – и мне все равно, кому еще вы это расскажете, – они бы с радостью всадили друг другу в задницы по раскаленной кочерге, если бы были уверены, что тем самым заставят своего оппонента страдать и посодействуют собственному влиянию при дворе. Вы должны знать, что они – главные соперники за благосклонность королевы.

– Но это не объясняет того, почему так важно найти Элеонору Дэйр.

Своей жесткой рукой Макганн отер пот со лба. Он потянул за золотую серьгу, что висела в его ухе, неотрывно глядя на Шекспира с выражением не то снисходительности, не то устрашения на своем мясистом лице.

– Потому что Рэли уже в немилости, – спокойно произнес он. – Он женился, и от него понесла фрейлина королевы Бесс Трокмортон, поэтому Елизавета пребывает в гневе, который день ото дня только растет. Она арестовала их и посадила под замок. Рэли спустили с небес на землю; на этот раз стишки его не спасут. Только сокровища смогут вернуть ему прежнее место в сердце королевы. Сокровища Роанока. Поэтому мы и должны найти Элеонору Дэйр – ибо она одна знает, что произошло. Жива ли колония до сих пор? Процветает ли она? Ждать ли Рэли оттуда груженный золотом флот? Или все погибли, а с ними и его надежда на прощение? Теперь вы понимаете, Шекспир? Милорд Эссекс хочет, чтобы Рэли не оправился от этого удара.

Шекспир все понял. Судьба Рэли зависит от Роанока. Пока не доказано, что колония погибла, у него есть надежда. Если колонии больше нет, то и надеяться Рэли не на что. Такова придворная политика. Никому нет дела до пропавших мужчин, женщин и детей. Главное – власть и положение. Однако Шекспир увидел в этом опасность, большую опасность.

Быть замешанным в деле, подобном этому, и оказаться между двух самых влиятельных людей королевства – все равно что оказаться запертым на горящем чердаке; что выбрать: сгореть в огне или разбиться, выпрыгнув из окна? Это была смертельная игра, противниками в которой были Эссекс и Рэли. Посторонним в ней делать нечего.

– Мне очень жаль, господин Макганн, – сказал Шекспир, – я не смогу выполнить это задание. Прошу вас, передайте мои извинения милорду Эссексу, но я не могу принять его любезное предложение.

Из взгляда Макганна исчезла неопределенность, он стиснул свои желтые зубы и заскрежетал ими так, словно они были из стекла и крошились, не выдерживая давления.

– Я еще не говорил о двадцати соверенах? – произнес Макганн так, словно это было последнее предложение, после чего Шекспиру должны были приставить нож к горлу.

– Хоть двадцать соверенов, хоть двести, я не изменю своего решения, господин Макганн. Я не гожусь для этого задания.

Неожиданно Макганн бросился к Шекспиру и рукой, словно змеиными челюстями, впился ему в горло, приподняв его в воздух. Шекспир попытался освободиться от огромной пятерни, что душила его, но у него ничего не получилось. Рука Макганна была словно каменной. Он заглянул Шекспиру в глаза и произнес что-то одними губами, но Джон ничего не услышал, поскольку кровь прилила к голове и в ушах у него шумело. Вдруг Макганн отпустил его, и Шекспир рухнул на деревянный пол. Задыхаясь, он ловил ртом воздух, растирая рукой горло. Теперь он знал, что чувствует приговоренный к повешению перед тем, как на его шее затянется петля.

– Ты не понимаешь, Шекспир, – произнес Макганн, его мягкий ирландский акцент сочился злобой. – Никто, я не шучу, никто не смеет отказывать милорду Эссексу. И мне тоже. Смертью клянусь, это не предложение, это – приказ.

Затем Макганн расслабился, снова беспечно улыбнулся и похлопал Шекспира по спине.

– Вот так-то. Не держите зла, господин Шекспир. Свои люди – сочтемся. Уверен, у нас все получится и мы еще поднимем бокалы в какой-нибудь таверне по случаю успешного завершения нашего дела.