Волшебный дар - Чингиз Абдуллаев Страница 6

Борьба с курением, превратившаяся в цивилизованных странах внастоящую войну против курильщиков, привела к тому, что запрет на курение былобъявлен почти во всех авиакомпаниях, в публичных местах, ресторанах, барах,гостиницах. Для носителей этой вредной привычки отводились своего родарезервации, которых с каждым годом становилось все меньше и меньше. В отеле«Меридиан» для курящих был отведен специальный зал перед входом вгриль-ресторан. Здесь собирались гости отеля, предпочитавшие отдыхать в клубахсигарного дыма среди таких же любителей крепкого табака.

Комиссар, усевшись в глубокое кожаное кресло, судовольствием достал свою трубку. Кроме Брюлея и Дронго в зале находилсяодинокий англичанин, со вкусом дымивший гаванской сигарой. Англичанин смотрел вокно и не проявил никакого интереса к гостям, расположившимся рядом с ним.

— Вы не скажете мне, кто именно предложил вам приехать сюда?— полюбопытствовал Дронго. — Я имею в виду не вашего друга, а одного из гостейотеля?

— Кто может вызвать комиссара полиции, хотя бы и бывшего? —хитро прищурился Брюлей. — Мне интересно твое мнение, Дронго?

— Конечно, не русские и не поляки, — улыбнулся Дронго, — ониобычно предпочитают не связываться с полицией. К тому же обе пары имели связисо спецслужбами своих стран.

Джеймс Фармер привез бы с собой целую кучу собственныхтелохранителей и обратился бы к частному детективу. Его племянница, узнав отом, что я эксперт по вопросам преступности, очень огорчилась. Значит, она,во-первых, не хотела присутствия такого эксперта, а во-вторых, не знала о егопоявлении. Ее молодой муж вряд ли стал бы приглашать вас без согласия супруги.

Остаются трое — жена мистера Фармера, владелец отеля МануэльСильва и адвокат Карнейро. Владелец отеля готов сделать все, чтобы избежатьлюбых сложных ситуаций на своей территории. Однако мне кажется, что он, знаяваш бескомпромиссный характер и репутацию, не захотел бы приглашать такого«неуправляемого» человека.

Сильвия боится только одного — лишиться наследства своегомужа. Она вполне могла обратиться к вам за помощью. Но я думаю, что в случаенеобходимости ей все же привычней было бы нанять частного эксперта, чем бывшегокомиссара полиции.

И наконец, адвокат Карнейро. У него наверняка есть связи сфранцузской полицией и адвокатами. Его приезд мог заинтересовать вашиспецслужбы. Приглашение приехать в Португалию поступило к вам скорее всего отжителя этой страны. Иначе вас пригласили бы в Москву или Варшаву. Именно он,Карнейро, обратился к вам за помощью. Я прав?

— Конечно, — буркнул комиссар, — ты все просчитал верно.Этот адвокат нашел меня в Париже и попросил приехать в Алвор.

— Он сказал зачем?

— Объяснил, что опасается конкуренции со стороны русских иполяков.

— И только?

— Нет, не только… Он считает, что они могут помешатьзаключению соглашения между Фармером и его клиентом — владельцем отеля МануэлемСильвой. Ему было важно мое присутствие.

— Почему он не нанял частных экспертов? Или личную охрану?

— В отеле есть своя охрана, — пояснил комиссар Брюлей, —думаю, он опасается какого-то подвоха. Непредсказуемого поведения одного изконкурентов. Формально переговоры ведутся между португальцами, русскими иполяками — с одной стороны, и компанией мистера Фармера — с другой. ПричемФармер всегда ведет все переговоры лично, не доверяя своим юристам. Он вызываетих, лишь когда соглашение практически достигнуто.

— Когда начнутся переговоры?

— Завтра утром. — Комиссар тяжело вздохнул. — Придется мневыступать в роли адвоката и охранника в одном лице.

Дронго хотел задать следующий вопрос, когда в курительныйзал одновременно вошли Шокальский, Сарычев и Мурашенков. Напарницы поляка сними не было. Увидев Дронго с комиссаром, Сарычев вежливо поприветствовал их, аМурашенков вновь нахмурился.

Трое мужчин прошли в дальний угол и уселись за столик.Подскочившего официанта попросили принести коньяк. Мурашенков и Сарычев досталисигареты.

— Кажется, вас вызвали не напрасно, — тихо сказал Дронго, —по-моему, они собираются прийти к какому-то соглашению.

Было заметно, как нервничает Шокальский. Мурашенков говорилс ним о чем-то, настаивая на своем, и Шокальский все время очень тихо, нотвердо ему возражал. Сарычев почти не вмешивался в беседу, лишь переводилтревожные взгляды с одного спорящего на другого.

— Ты понимаешь, о чем они говорят? — спросил комиссар.

— Вы видите затылком? — усмехнулся Дронго.

— Ты постоянно смотришь в их сторону, — пояснил Брюлей. — Япо твоим глазам вижу, как ты пытаешься услышать их разговор. Ты ведь знаешьрусский язык. Или они говорят на польском? Все равно. Он должен быть похож нарусский.

— Они говорят по-русски, — сообщил Дронго, — говорятдостаточно тихо, так как понимают, что я могу их услышать. Мурашенков без концапредлагает варианты, а Шокальский отказывается. Полагаю, что они никак не могутдоговориться.

— И не договорятся, — проворчал комиссар, выпуская клубыдыма, — они конкуренты.

— У вас поразительная выдержка, — признался Дронго, — вы ниразу не повернулись в их сторону, даже не пошевелились. Такой выдержке еще нужнопоучиться!

— Научишься, когда будешь в моем возрасте. Если я начну наних оборачиваться, они поймут, что мы интересуемся их беседой. И, боюсь, тогдарешат продолжить свой разговор в другом месте.

— Согласен, — кивнул Дронго.

В зал вошла спутница Шокальского. На вид этой высокойженщине с гибкой спортивной фигурой, коротко стриженными темными волосами иприятным лицом с заметно выделяющимися скулами было лет сорок. Однако длясвоего возраста она хорошо выглядела. Дронго даже отметил про себя, что оченьхорошо…

Она внимательно окинула взглядом холодных серых глаз каждогоиз присутствующих в зале. Дронго подумал, что так входят в помещение сотрудникиполиции или спецслужб. Незнакомка оглядела флегматичного англичанина, ужеуспевшего докурить свою сигару, посмотрела в сторону Дронго и неподвижносидевшего комиссара. И лишь затем подошла к столику Шокальского. Когда онауселась на место — немного в стороне, как это обычно делают телохранители,Шокальский, полуобернувшись к ней, коротко представил напарницу своим русскимсобеседникам.