Побег из `Школы искусств` - Даниэль Клугер Страница 6

Разговор с Василенко и его просьба настолько поразили Черноусова, что конечно же, он забыл о Наталье. То есть, о том, что она должна была позвонить. И вспомнил об этом только подъезжая к дому. Вернее, на троллейбусной остановке, напротив дома. Настроение у него испортилось окончательно. Вообще ситуация выглядела сомнительно – если не сказать большего. Что бы там Лисицкий ни говорил, но фактически вместо нормального человеческого отпуска Черноусову предлагалась роль няньки при психически ненормальной дочке московского шишки. «Почему я? – уныло подумал он. – Почему в такие истории вечно влипаю я? В конце концов, неужели у такого папаши не могло найтись кого-нибудь поближе и понадежнее, чем провинциальный журналист, которого он никогда не знал? Его упоминание о статье, конечно же, связано со Лисицким. Позвонил, спросил…» Об отношении к нему редактора тоже можно было сделать малоутешительный вывод – если из всего, написанного и опубликованного корреспондентом Черноусовым он сумел вспомнить и назвать только прошлогоднюю статью о БАМе.

Виктор остановился у подъезда и задрав голову посмотрел на окна пятого этажа.

В его квартире горел свет. Поскольку ни у кого, кроме Натальи, не было вторых ключей, он бодро направился к лифту, готовясь к легкому скандалу по поводу отсутствия в назначенное время (интересно, какое время следует считать назначенным?).

И снова остановился. Допустим, сегодняшнее свое поведение он объяснить сможет, но как ей растолковать скоропалительный завтрашний отъезд к морю с неизвестной девицей? Только дура поверит объяснениям товарища Василенко Г.Н.

Или дурак. Вроде товарища Черноусова.

Виктор раздраженно забренчал ключами в кармане. Ключей оказалось неожиданно много. Он вытащил связку, долго и тупо разглядывал два лишних, причудливой формы ключа, прикрепленных к общему брелоку. Ключи напоминали то ли штопоры, то ли отвертки, и Черноусову никак не удавалось идентифицировать находку. Пока не вспомнил о сегодняшнем Женькином подарке. Вот не было печали… Он готов был застонать в голос: так все складывалось замечательно – и на тебе.

Вообще земное притяжение связано с внутренним состоянием каждого человека. Но по-разному. Сегодня сила тяготения давила на Черноусова все сильнее – по мере подъема по лестнице. То есть, по мере приближения к двери собственной квартиры.

Наконец, он обреченно нажал кнопку звонка. Ошибки не было: это действительно оказалась Наталья. Что было неожиданным, так это ее вид. Новое платье, слишком эффектное для обычной встречи, новая прическа. Она приняла удивление Черноусова за восхищение, крутнулась на каблуках.

– Как?

– Обалдеть, – Виктор вошел, закрыл за собою дверь и заставил себя улыбнуться. – Во всех ты, душечка, нарядах хороша.

– Да пошел ты… – обиженно сказала она.

– Я серьезно, – он подошел к ней и они поцеловались.

– Где ты пропадал? – спросила она смягчаясь. – Я звонила, звонила. Ты что, не мог предупредить?

– Извини. Так получилось. А… – Черноусов обвел взглядом комнату и не поверил собственным глазам. Все сияло чистотой. Стол был застелен чистой скатертью, в центре стояла бутылка шампанского, два хрустальных фужера (у него таких отродясь не было), рядом лежала коробка конфет. «Птичье молоко». – С ума сойти, – пробормотал он. – Откуда великолепие?

– Шампанское и «Птичье молоко» из обкомовского буфета. Я сегодня там была, готовила материал о партактиве, – ответила Наташа. – Фужеры – из «Кристалла». Просто я подумала: если есть хорошее шампанское, почему бы не выпить его из красивых новых фужеров?

– Действительно. А за что мы сегодня пьем? – поинтересовался Виктор, разглядывая этикетку. – О, брют. Новый Свет… Так за что?

– Я пришла сегодня к Степанычу и потребовала отгулы. Неделю.

– И он, конечно, отказал? – спросил Черноусов с тайной надеждой.

– Наоборот! – Наталья торжествующе улыбнулась. – Дал и пожелал хорошего отдыха. Конечно, он не знал, что отдыхать я собираюсь с тобой, а с тобой хороший отдых просто невозможен.