Все идет по кругу - Сьюзен Даймонд Страница 6

Это было один из немногих подобных домов, разбросанных по всему Лос-Анджелесу, который до сих пор не снесли и не превратили в четырехзальный кинотеатр или торговый пассаж. Здесь, как и прежде, располагались различные офисы, а люди, снимавшие помещения, чем-то походили на Дину. Она крайне нетерпимо относилась к модным направлениям в области умственного здоровья, называя их «Ветви дисфункции», и высмеивала при малейшей возможности. Успешный дерматолог, она в равной степени устала как от дерматологии, так и от успеха, дина Миланская обнаружила, что дисфункция гораздо больше ей по душе, даря любознательному практику минуты озарения.

Из окна они могли видеть различные проявления дисфункций, от полного психоза до легкого нервного расстройства. Там были терапевты, державшие шторы полузакрытыми, чтобы пациент, сидящий в большом кожаном кресле или на кушетке, находился в полумраке. Были группы, объединенные сексом, возрастом или личным расписанием, при котором участники освобождались в определенное время. Других свели вместе особые проблемы — например, курение, алкоголизм, чрезмерное потребление пищи или, наоборот, голодание. На первом этаже рядом с входом находился большой светлый офис с кабинетами, обшитыми панелями из тикового дерева, где две женщины в брючных костюмах проводили популярные семинары под общим названием «Контроль пространства»: в дневное время занятия посвящались всякой ерунде, касающейся домашнего хозяйства (туалеты, кладовки, кабинеты), а по вечерам — бизнесу.

Пока Кэт шумно всхлипывала, ее подруги смотрели в широкое окно, наблюдая то ли за занятиями, проходящими в комнате напротив, то ли за вечерним небом, которое постепенно окрашивалось в глубокий фиолетово-розовый цвет. Лотти, терапевт, ведущая их группу, молча разглядывала женщин. Лотти считала, что должна быть своеобразным регулятором, побуждая к дискуссии, изредка прерывая ее, но всегда позволяя своим подопечным говорить о чем хочется. Эта почтенная женщина всеми силами старалась вернуть ушедшую молодость. Она собирала седые волосы на затылке или скалывала двумя заколками. Лотти носила хлопковые колготки всевозможных цветов, блузки с рюшами, а однажды нацепила нечто очень похожее на покрывало, так что девушки несколько недель спорили, было ли это на самом деле одеяло или все-таки нет. За спиной Дина называла ее «последняя роза шестидесятых», но Лотти была милой, вдумчивой и опытной, что сводило все аналитические предубеждения к минимуму.

Смерть, однако, не могла выявить лучшие качества Джинджер.

— Не важно, что произошло, — произнесла она наконец, стараясь скрыть неловкость за маской чопорности. — Мы должны понять значение происшедшего для нас.

Кэт снова заплакала.

— Господи, — проворчала Полли и обхватила голову руками.

— Лотти! — Дина даже не пыталась скрыть свое раздражение. — Когда мы начали заниматься в этой группе полтора года назад, ты, можно сказать, явилась со стороны. И пока ты копалась в наших воспоминаниях, мы отдыхали, позволяя тебе лучше разобраться в проблеме. Мы пережили все это, потому что старались не терять веру в себя. А ты превращаешь наши легкие срывы в нечто непонятное. Тема исчерпана, и скрывать это бесполезно.

Все молчали. Лотти дважды пересчитала пальцы на руках, затем оглядела аудиторию.

— Я прекрасно понимаю, как вы себя чувствуете, — медленно начала она. — Наверное, нам следует отменить сегодняшние занятия.

Лотти, казалось, пришла в легкое замешательство, но обиженной при этом не выглядела. Во-первых, они уже спорили на эту тему некоторое время назад, а во-вторых, это была не совсем типичная группа.

Сначала здесь занимались девять человек. Три девушки через несколько месяцев перестали ходить на занятия, а шесть оставшихся образовали, по словам Лотти, необычайно крепкую группу. У них было довольно много общего. Все они хорошо устроились, прекрасно выглядели, и им можно было только позавидовать. Работа являлась важной составляющей их существования, а для кого-то и первостепенной.

Они все работали за исключением Джинджер; правда, через полгода совместных занятий девушки узнали, что она тоже не сидит без дела. Она активно участвовала в дискуссиях, но при этом мало рассказывала о себе, доме, муже и падчерице, которая училась в колледже. Они знали только, что когда-то Джинджер работала моделью и полностью игнорировала общепринятые нормы поведения.

Джинджер познакомилась с Гарольдом Пассом на вечеринке в Лас-Вегасе. В костюме продавщицы папирос она бродила среди гостей с подносом, на котором лежали образцы приманок для рыб. Гарольд был женат и лет на десять старше Джинджер. Этот спокойный, серьезный и богатый человек обладал всеми качествами, обычно привлекавшими девушек. Он создал весьма успешную компанию по проектированию и установке анимированных рекламных щитов. Это были огромные дисплеи с мерцающими лампочками, на которых появлялись гигантские фужеры, то наполненные жидкостью, то пустые, гигантский подмигивающий глаз, восходящая луна, пересекающая небосвод и исчезающая на другом конце экрана.

Чуть позже Гарольд организовал не менее прибыльное дело, занявшись панорамным световым оформлением ночных клубов и казино. Высоко над улицами шагали вереницы мерцающих сногсшибательных красоток, украшая центральный вход в «Рено Пинк Гартер». Кенгуру прыгали через фронтон Даун-Андер в Лас-Вегасе. Дилижанс, запряженный шестеркой лошадей со светящимися копытами, снова и снова проезжал мимо таверны «Денвер Пони Экспресс».

Гарольд все время работал и много ездил, но при этом хотел, чтобы Джинджер сидела дома, где бы он ни находился. Поэтому она большую часть времени проводила одна, не зная чем заняться. В конце концов другие женщины из группы решили, что ей совершенно нечего делать, и взяли инициативу в свои руки. Девушкам казалось, будто Джинджер слишком много времени посвящает интересам мужа вместо собственных. Она всегда выглядела ухоженной — пепельного цвета волосы, прекрасный макияж и отличный маникюр. Подруги предлагали ей заняться политикой, благотворительностью, поработать в музее на добровольной основе; позже все это показалось им таким смешным и наивным.

Наконец, рассердившись на ее вежливое равнодушие, женщины спросили, как же она использует такое количество свободного времени. И сидя в кресле в шелковом костюме от Армани темно-лилового цвета, в мокасинах от Балли, скрестив ноги в лодыжках, Джинджер ответила:

— Я трахаю мужиков.

Они встретили эту информацию с недоверием, а фраза о получаемом при этом удовольствии повергла их в настоящий шок. Более того, Джинджер действительно считала это работой, хотя в деньгах не нуждалась. Гарольд, как однажды сказала Полли, не сумев предложить качество, обеспечил жену количеством. Он был достаточно богат даже по голливудским меркам, но совершенно не интересовался, куда можно потратить лишние средства.

У Джинджер же был особый нюх на деньги. Конечно, она прекрасно знала себе цену. Вечер с ней стоил полторы тысячи, ночь облегчала бумажник клиента на две с половиной. В те месяцы, когда Гарольд подолгу отсутствовал, Джинджер зарабатывала около двадцати тысяч долларов; из них ее доля составляла шестьдесят пять процентов, или тринадцать тысяч, остальное, как она выражалась, забирало «агентство». Она, по всей вероятности, могла снять ту же сумму с одного из их общих счетов, не спрашивая разрешения у Гарольда, но однажды заметила, что больше сомневается в возможности тратить его деньги, чем в правах супругов в семье.