Второй после Бога - Курт Ауст Страница 6

Я тоже представился и объяснил, что мой господин, Микеланджело дей Конти, как раз в данную минуту сидит перед тарелкой горячего мясного бульона в харчевне мадам Колбьёрнсен. Он непривычен к морю, и ему нужно время, чтобы прийти в себя после тяжелого для него пути сюда из Дании. Я достал наш проездной документ и предписание, выданное мне секретарем Датской канцелярии, и протянул таможеннику оба документа.

Поодаль тяжелый сундук фрейлейн Сары сняли с лодки и с глухим стуком поставили на причал. Пока таможенник читал предписание, к нам подошел юнкер Стиг и, к моему удивлению, приказал матросам поставить сундук на телегу рядом с нашим багажом.

– Сколько человек вас едет? – спросил таможенник Холм и поднял глаза от бумаги.

Я хотел ответить: трое, нет, четверо, что было истинной правдой, но юнкер Стиг вмешался в наш разговор. Он сказал, что у него есть письмо от короля, освобождающее нас от любых объяснений с инспекторами и другими службами, которые могут представить нашу страну посланцу Папы Римского с невыгодной стороны. Я предостерегающе взглянул на юнкера, дабы напомнить ему о желании нунция сохранить свой визит в тайне, но юнкер игнорировал мой взгляд.

– И, кроме того, – прибавил он, – во время пребывания посланца Папы в Норвегии королевские чиновники должны предоставлять нам любую помощь, какая нам потребуется.

Он вынул из-за обшлага бумагу и протянул ее таможеннику, который на мгновение был совершенно сбит с толку и явно не мог решить, с кем из нас ему следует иметь дело.

Изучив бумагу юнкера, он взмахнул нашими бумагами и решил обращаться к некой точке между нами.

– Я понимаю это так, что вы, как посланцы короля, освобождаетесь от всех проверок со стороны власти, а также таможенного досмотра. Другими словами… – Он не закончил фразу, позволив ей повиснуть в воздухе, подошел к телеге и положил руку на вещи нунция. Взглянул на сундук фрейлейн Сары и вещи юнкера Стига, словно пытался сквозь их грубую обшивку понять, не содержат ли они чего-нибудь, что принесет деньги в казну таможни. Потом вздохнул с облегчением и сказал: – Такова воля короля, и его верный слуга нижайше желает господам приятного путешествия по Нор…

– Позвольте! – раздался громкий, резкий голос у нас за спиной. Быстрым шагом, с мясом, застрявшим между зубами, нунций подошел к нам. И перешел на немецкий. – Никто не прикоснется к моему сундуку! – Он сбросил с сундука руку таможенника и сердито посмотрел на меня. – Я сказал: никто! Ни вы, ни кто-либо другой не имеете права осматривать мои вещи! Capito?!

Таможенник предпочел не выражать своего удивления по поводу столь горячего вмешательства и скромно отступил на шаг назад, позволив подозрительной морщинке на мгновение задержаться у него на лбу, тогда как нунций продолжал свой нагоняй теперь уже по-латыни. Наконец Холм решил, что таможенная служба сделала все, что ей положено, поклонился и покинул этот мучительный спектакль, исчезнув в воротах таможни.

– Ваше Высокопреосвященство, ваши вещи никто не будет досматривать, – объяснил я нунцию, когда буря утихла. – Юнкер Стиг и я убедили в этом таможенника. Но… – Я на мгновение умолк, подыскивая подходящие слова. – Но вы по-прежнему желаете путешествовать инкогнито по этой стране?

– Да, безусловно! – раздраженно ответил он. – В этой забытой Богом стране существует извращенное и бесстыдное представление об истинной вере, так что ради моей безопасности…

– Тогда я должен объяснить это таможеннику, – прервал я нунция и поспешил за таможенником Холмом.

Таможенник обещал не раскрывать инкогнито нунция как высокопоставленного посланца Папы и считать его обычным путешествующим купцом. Обещать обещал, но явно это было ему не по душе, и, возвращаясь к остальным, я чувствовал, что нам надлежит не привлекать к себе внимания и стараться избегать неприятностей, пока бургомистру не сообщат об истинной стороне дела. Нет, я не придавал этому такого большого значения, но нунций считал это важным, а следовательно, и его секретарь должен придерживаться такого же мнения, хотя юнкер Стиг, по-видимому, придерживался иного.

Рукав фьорда, на котором стоит Фредрикстад, слишком мелкий и большие суда не могут в него заходить, однако вдоль набережной сновало множество лодок, шхун и даже маленький паром, доставлявший людей на другую сторону фьорда или на остров Исегранёйен. К тому же изрядное место на набережной занимал взвод солдат, которые шумно маршировали туда и обратно и с тяжелым топотом и мрачными лицами проделывали всевозможные экзерсисы под рев невысокого рыжего сержанта. Никто ни в коем случае не должен был забывать, что находится в укрепленном городе.

Фрейлейн Сара вернулась после небольшой прогулки по набережной, где ее невинное, но крайне женственное появление заставило солдат сбить ряды, разгневав тем самым вздорного сержанта. Она обнаружила, что ее сундук уже стоит на телеге, и наградила юнкера Стига обворожительной улыбкой. Мы были готовы отправиться на поиски пристанища.

Возница выехал через ворота, которые вели в город ниже земляных валов. Ворота у переправы были новые, сложенные из камня, скрепленного известью, а над ними – крыша из сосновых досок. Старые деревянные ворота, должно быть, уже окончательно сгнили. Я часто приезжал во Фредрикстад с грузом, когда был простым работником в усадьбе Хорттен, и хорошо знал город. Но, идя по улицам рядом с телегой, я ничего не узнавал, и это меня поразило. Все изменилось. Нет, домов не стало больше и они стояли на прежних местах, но нам то и дело попадались грязные пустыри с торчащими в небо обгорелыми бревнами или совершенно новые дома, из которых многие были не такие, как раньше. Мы добрались до перекрестка, где стояла лавка, и повернули направо к базарной площади, когда я наконец сообразил, в чем дело.

– Я вижу, теперь здесь начали строить фахверковые дома, – сказал я вознице.

– Гм-м, – хмыкнул он и сплюнул через круп лошади. – Таково требование наместника. Комендант пожелал, чтобы во избежание пожаров дома строили из камня, а у кого, скажите на милость, в этой лесной дыре найдутся далеры, чтобы так строить? Здесь нет ничего, кроме нищеты, которой с избытком хватает на нас всех вместе взятых. Вот так-то. Наместник понял это, когда бургомистр объяснил ему, что к чему, и потребовал, чтобы строили фахверковые дома. А комендант!.. Гм-м!

Он сказал “Тпру!” и остановил лошадь перед большим домом в три этажа.

– Наш новый дистиллятор, он же – аптекарь, сдает несколько комнат, – объяснил он и скрылся за дверью. Вскоре он вернулся с полной рюмкой в сопровождении молодого человека с круглым, как луна, лицом и широкой улыбкой.

– Jah, wir сдавать, jah, – сказал он на ломаном норвежском и представился как аптекарь Ганс Крамер.

– Sie sind deutsch! – в восторге воскликнула фрейлейн Сара и схватила аптекаря за руку. Луна засверкала еще ярче, аптекарь подтвердил, что он немец, и спросил, не желает ли фрейлейн познакомиться с фрау Крамер, которая не выучила этого трудного норвежского языка и ей почти не с кем разговаривать в этом городе.