Черная магнолия - Иван Любенко Страница 6

— Знаете, в Петербурге за Распутиным был приставлен очень плотный надзор: полиция, жандармерия, охранники банков и даже люди из дворцовой полиции. Помимо доносительства они осуществляли и его физическую охрану. Но первого марта состоялся довольно неприятный разговор Государя с Председателем Совета Министров. Коковцев, как нам стало известно, убеждал Царя отослать «старца» в деревню. Самодержец весьма холодно на это отреагировал. Уверенный в том, что Григорий теперь навсегда отлучен от двора, Владимир Николаевич приказал министру внутренних дел убрать филеров. Александр Александрович выполнил сие указание слишком поспешно. Но уже через несколько часов мы зарегистрировали телефонный разговор между Распутиным и одним сенатором — близким другом Коковцева. Во время беседы Распутин просил передать министру внутренних дел, что его по-прежнему любит царская семья и он никуда не уедет. Как бы там ни было, но в Ялте «сибирский прорицатель» окажется без защиты. С ним будет только его секретарь, ну и, возможно, госпожа Лохтина — преданная поклонница.

— Вот тут как раз и пригодится мой «Руссо-Балт». Если вы сумеете узнать время прибытия Распутина в Севастополь, то я попытаюсь встретить его еще на железнодорожном вокзале. А уж потом соглашусь возить его по Ялте почти бесплатно.

— А вдруг он решит отправиться морем?

— Это невозможно. Катер начинает ходить на следующий день после Пасхи.

— Что ж, тогда попробуйте, — согласился Мяличкин. — А как вы определили, что я и есть тот самый командированный офицер Генерального штаба?

— Это совсем несложно, — усмехнулся ротмистр. — Во-первых, во всем составе было только два вагона международного класса, о чем свидетельствовала надпись общества Wagon lits. Во-вторых, вы оказались единственным мужчиной средних лет, который вышел на перрон в одиночестве и практически без багажа. Отсутствие больших чемоданов — верный признак военного, привыкшего обходиться малым.

— Вы очень наблюдательны.

— Благодарю вас, — Ротмистр окинул взглядом столики и добавил: — Мой человек в квартирной конторе, ведающей расселением приезжих, завтра передаст мне список лиц, прибывших в Ялту за последние две недели. Может, и отыщется несколько подозрительных личностей. С исправником я уже встречался. В городе тихо. Смертоубийств давно не было. Поднадзорных всего несколько человек; в основном это студенты, отчисленные из университетов за участие в антиправительственных митингах. Примерно два раза в неделю в порт заходят иностранные торговые суда. Пока они стоят под загрузкой, по Ялте гуляют их экипажи. Допускаю, что среди них может оказаться и связной того самого англичанина.

Мяличкин с аппетитом уплетал шашлык и внимательно слушал коллегу. Затем он поднял глаза, промокнул губы салфеткой и спросил:

— Вы где проживаете, Александр Самсонович?

— Снял комнату на Церковной, недалеко от собора Иоанна Златоуста. Дом № 7. Там есть пустующий каретный сарай, в который я и ставлю автомобиль.

— Хорошо. Встретимся завтра, часов в восемь вечера, но уже в каком-нибудь другом месте. Предлагайте, вы здесь ориентируетесь лучше меня.

— Кафе «Флорен». Это на набережной, павильон на сваях.

— Прекрасно. Ну что ж, я, пожалуй, прогуляюсь. Честь имею.

Мяличкин оставил несколько купюр и поднялся из-за стола. Выйдя на тротуар, он неторопливо побрел по улице. «Незнакомый город можно узнать только тогда, когда исходишь его пешком. Малозаметные переулки, проходные дворы, тупики — все может пригодиться. Да и случай — тоже дело немаловажное, — мысленно рассуждал Константин Юрьевич. — Коллеги рассказывали, что однажды шел вот так офицер, а ему навстречу прохожий, вроде бы обычной конторской внешности. Ан нет! Что-то в нем показалось военному подозрительным; поплелся за ним и проводил до самого дома. Сел на лавочку, папироску закурил и ждет, а чего ждет — сам не знает. Но не прошло и четверти часа, как тот же самый господин появился, но уже с усами и бородой. «Зачем, спрашивается, он их наклеил?» — сразу насторожился наблюдатель… Остальное было делом техники. Оказалось, что немецкий агент спешил на встречу с информатором из Военного министерства. Установили надзор. Позже взяли обоих. А внимательному поручику из Главного штаба раньше положенного срока присвоили штабс-капитана. Вот что значит внимательность!»

Город зажег электрические фонари. Сонно застучали о мостовую железные колеса старых фиакров. В уличных кафе раздавался женский смех и хлопки откупоренного шампанского. Далекий красный глаз маяка то закрывался, то наливался кровью.