Смерть приходит в Пемберли - Филлис Дороти Джеймс Страница 6

Полковник заговорил не сразу, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание: раз он просил о встрече, решила Элизабет, пусть первый и начинает. Похоже, тот думал, как лучше приступить к разговору, но не испытывал при этом ни смущения, ни неловкости. Наконец, слегка подавшись в сторону Элизабет, он произнес:

— Дорогая кузина, зная вашу наблюдательность и интерес к жизни и проблемам других людей, не сомневаюсь, что вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить. Как вы знаете, после смерти тетушки леди Энн Дарси я имел честь вместе с Дарси стать опекуном его сестры и, полагаю, ответственно относился к своим обязанностям, испытывая к своей подопечной теплые братские чувства, которые никогда не менялись. Сейчас они переросли в любовь, которую мужчина чувствует к женщине, которую мечтает видеть своей женой, и мое самое сокровенное желание услышать от Джорджианы «да». Я еще не обращался за официальным согласием к Дарси, но он не лишен проницательности, и, надеюсь, мое предложение получит его одобрение.

Элизабет подумала, что было бы разумнее не заострять на этом внимание: ведь Джорджиана совершеннолетняя и согласия брата не требовалось.

— А что думает Джорджиана? — спросила она.

— До согласия Дарси я чувствую себя не вправе ей открыться. Должен признать, до сих пор я не слышал от Джорджианы ничего, что давало бы мне повод надеяться. Она относится ко мне, как всегда, — дружественно, доверчиво и, верю, нежно. И надеюсь: если я проявлю терпение, ее доверие и признательность могут перерасти в любовь. Я знаю, что к женщине любовь часто приходит после замужества, и это кажется естественным и правильным. А я к тому же знаю ее с пеленок. Признаю, что может стать проблемой разница в возрасте, но я только на пять лет старше Дарси и не вижу в этом препятствия.

Элизабет почувствовала опасность ситуации.

— Возраст не препятствие, а вот симпатия к кому-нибудь…

— Вы имеете в виду Генри Элвестона? Да, он нравится Джорджиане, но я не заметил с ее стороны особенного к нему расположения. Он приятный, умный, прекрасный молодой человек. О нем говорят только хорошее. И он подает надежды. Естественно, что ему нужна богатая невеста.

Элизабет отвела глаза в сторону.

— Конечно, речь не идет о его алчности или неискренности, — поспешил прибавить полковник, — но при его чувстве ответственности, заслуживающем восхищения желании вернуть семейное состояние, активных попытках возродить поместье и восстановить один из красивейших домов в Англии он не может позволить себе жениться на бедной девушке. Это никому не принесет счастья и даже ввергнет в нищету.

Элизабет молчала. Ей вновь вспомнилась их первая встречав Розингсе, послеобеденная беседа, музыка, смех, последовавшие за этим его частые визиты в дом священника и то особенное внимание к ней, которое нельзя было не заметить. Вечером в день обеда наблюдательная леди Кэтрин не могла не встревожиться. Элизабет помнила, как она окликнула их: «О чем вы там говорите? Я должна принять участие в вашей беседе». Элизабет даже стала задумываться, не с этим ли человеком она обретет счастье, но надежда (достаточно ли она была сильной, чтобы так называться) умерла, когда они вскоре повстречались (может быть, случайно, а может, намеренно с его стороны) во время ее прогулки по парку Розингса, и он проводил ее до дома священника. Полковник жаловался на бедность, и она поддразнивала его, спрашивая, какие трудности приносит бедность младшему сыну графа. Он ответил, что младшие сыновья «не женятся так, как им хотелось бы». Тогда она задала себе вопрос, не таится ли в этом признании предупреждение ей, и от такого предположения испытала смущение и, чтобы его скрыть, быстро перевела разговор на более отвлеченные темы. Воспоминание об этом случае было не из приятных. Она и без предупреждения полковника Фицуильяма знала, на что может рассчитывать девушка без приданого, с четырьмя незамужними сестрами. Возможно, он подразумевал, что молодой человек из благополучной семьи может получать удовольствие от общества такой девушки, может даже слегка флиртовать с ней, но благоразумие подсказывает: нельзя, чтобы она надеялась на большее. Несомненно, такое предупреждение необходимо, но сделал он его неуклюже. Если он никогда серьезно не думал об их отношениях, было бы благороднее не так открыто проявлять свое расположение.

Ее молчание озадачило полковника Фицуильяма.

— Могу я надеяться на ваше одобрение?

Глядя ему в глаза, Элизабет твердо произнесла:

— Полковник, это не мое дело. Пусть Джорджиана сама решит, кто ей больше по сердцу. Могу только сказать: если она выберет вас, мы с мужем будем рады такому союзу. Но повлиять на ее выбор я не могу. Тут решать Джорджиане.

— Я подумал, возможно, она говорила с вами?

— Нет, Джорджиана со мной не делилась, а мне не стоит поднимать этот вопрос, пока она сама не сделает этого.

Казалось, такое объяснение удовлетворило полковника, но потом, словно по принуждению, он снова заговорил о человеке, который мог быть его соперником:

— Элвестон — красивый и приятный молодой человек, и язык у него хорошо подвешен. Со временем он повзрослеет, уйдет излишняя самоуверенность и свойственное молодости недостаточное уважение к старшим, что больно видеть в таком талантливом человеке. Не сомневаюсь, Элвестон желанный гость в Хаймартене, хотя удивительно, что он так часто навещает мистера и миссис Бингли. Успешные адвокаты берегут свое время.

Элизабет молчала, и полковник счел, что такая критика, и открытая, и подразумеваемая, не совсем справедлива.

— Впрочем, он обычно бывает в Дербишире по субботам и воскресеньям и в те дни, когда не проводятся судебные заседания. Полагаю, в свободные дни он пополняет свое образование, — прибавил он.

— Сестра говорит: ни один гость не проводит столько времени в библиотеке, как он, — сказала Элизабет.

Вновь воцарилось молчание, и затем, к ее удивлению и неловкости, полковник спросил:

— А что, Джорджа Уикхема по-прежнему не принимают в Пемберли?

— Нет, никогда. Ни мистер Дарси, ни я не видели его со дня появления в Лонгборне после женитьбы на Лидии.

Вновь возникла пауза, затянувшаяся дольше прежней, потом полковник Фицуильям опять заговорил:

— Жаль, что с Уикхемом так много возились в детстве. Он воспитывался вместе с Дарси, словно был ему братом. В детские годы это, возможно, благотворно сказывалось на обоих; учитывая привязанность покойного мистера Дарси к своему слуге, только естественно, что он после смерти последнего взял на себя ответственность за судьбу его сына. Но для мальчика склада Уикхема — корыстного, тщеславного, склонного к зависти — опасно пользоваться привилегиями, которые он утратит с окончанием детства. В университете они учились на разных факультетах, и, конечно, он не сопровождал Дарси в путешествии по Европе. Изменения в положении и перспективах произошли для него слишком неожиданно. У меня есть основание думать, что леди Энн предчувствовала опасность.

— Но Уикхем не мог ожидать, что его пригласят сопровождать мистера Дарси в путешествии по Европе.