Гробница Анубиса - Фредерик Неваль Страница 6

— У меня нет ни малейшего желания шутить, мадемуазель!

— Сию же минуту уберите ногу, месье! — сквозь зубы с угрозой прошипела она.

Тут вмешался Этти: он предъявил ей свое удостоверение личности, что, похоже, слегка поубавило ее напор.

— Мы профессора Лафет, Морган и Этти. Адвокат нашего отца, мэтр Навабраи Сундарайян, известил нас, что его удерживают здесь по причине, которую он не в состоянии нам объяснить. Так, может быть, вы могли бы просветить нас на этот счет?

После непродолжительного колебания молодая женщина пригласила нас войти в тесный кабинет без окон и усадила на стулья, стоявшие по бокам металлического секретера, за который она села сама.

— Извините меня, — выговорила она с некоторым смущением. — Нам иногда приходится иметь дело с шутниками, вот и…

— Почему таможня задержала мэтра Сундарайяна? — перебил я. — Где он?

Она махнула рукой, изобразив дежурную улыбку:

— Да нет же, он вовсе не под арестом. Мы просто проверяем кое-какую информацию.

Мы с братом обменялись настороженными взглядами. Уж не связано ли это с арестом нашего отца в Индии?

Папа в тюрьме… Шок был таким, что мне все еще не удавалось собраться с мыслями, трезво взвесить, к чему это ведет.

— Вы проверяете информацию? — повторил брат. — Какую?

— Ничего серьезного, не беспокойтесь, это все административная рутина. По сути, месье Сунад… Сонад…

— Сундарайян, — подсказал Этти. — Навабраи Сундарайян.

— Да, благодарю. Пока пассажиры проходили через контроль, к нам поступил сигнал, что этот господин фигурирует в списке разыскиваемых Интерполом… — Взглянув на наши оторопелые физиономии, она осеклась, не закончив фразы, и поспешила уточнить: — Конечно, он здесь ни при чем. Речь идет об ошибке. По правде говоря, мы… В конце концов контролеры не… Как бы вам сказать? Он…

— Что? — На сей раз уже Этти раздраженно прервал ее.

— Это проблема, связанная с машинной обработкой информации, — наконец призналась она. — Так вышло, что мы только сейчас смогли завершить проверку и подтвердить идентичность данного лица. Мне очень жаль, но такие вещи случаются… А, вот и он!

В кабинет вошел человек в поношенном костюме с маленьким чемоданчиком в руке, его сопровождали таможенник и двое полицейских. Лет пятидесяти, маленький и пузатый, с медно-красным лицом, наполовину скрытым пышными черными усами, подстриженными с большим тщанием, он при виде нас заметно взбодрился и пропыхтел приветствие, несколько более почтительное, нежели обычный «добрый день»:

— Намаскар!

— Противопоказаний не имеется, — кратко уточнил один из полицейских, обращаясь к молодой женщине, и тотчас смешался с толпой коллег.

— Вы можете идти, — изрекла девица на тяжеловесном английском, протягивая нашему другу паспорт, который ей только что передал полицейский. — Примите наши извинения за эту непредвиденную задержку, мистер Сандай…

— Сундарайян, — поправил тот. — Навабраи Сундарайян.

Я подтолкнул его к выходу, мы учтиво, но особо не распинаясь, простились с сотрудницей таможни и, едва отойдя на несколько шагов, насели на Навабраи, требуя, чтобы он рассказал нам всю историю.

Он устремил на нас полный уныния взгляд:

— Его арестовали неделю назад.

— Неделю?! — закричал я.

Адвокат закачал головой, словно боксер, разминающий свои шейные позвонки. В Индии этот жест означает «да».

— Я сам узнал об этом всего несколько часов назад. Господин Лафет — жертва ужасной судебной ошибки. Я сразу поспешил сюда, чтобы вас известить и попытаться через ваши инстанции воздействовать…

— В чем его обвиняют? — спросил я.

— Как это говорят по-английски? «Продажа военных секретов террористам».

Мой брат, пораженный, рухнул в одно из отлитых из пластика кресел коридора.

— Господин мой отец — террорист?

— На содержании у Пакистана.

Навабраи стал объяснять нам, что один из членов группы, которой руководил папа, по всей вероятности, использовал его электронную почту и его компьютер для пересылки этой самой «секретной информации» — поди пойми, что это значит! — группировке пакистанских террористов. А поскольку он дал деру при первых признаках опасности, отцу пришлось отвечать на обвинения абсолютно неожиданные, от него потребовали объяснить то, о чем он не имел ни малейшего понятия.

— Сейчас он временно задержан, но есть опасность, что расследование затянется.

Я продолжал допрашивать адвоката:

— А о чем думает французское посольство?

— Видите ли, Морган, это вопрос деликатный. Потому-то я и предпочел отыскать вас и привезти с собой в Индию, чтобы ускорить процедуру.

— Хорошо, я в вашем распоряжении, — согласился я.

Этти устремил на меня взгляд, полный решимости.

— Я тоже еду! — заявил он на хинди. Потом добавил уже по-французски: — Это и мой отец.

— Есть хоть какая-то возможность увидеться с папой? — спросил я, не обращая внимания на порыв брата.

— Ни малейшей. Однако чувствует он себя хорошо, — заверил Навабраи. — Просил вас о нем не беспокоиться. Завтра у меня назначена встреча с одним из подчиненных французского министра иностранных дел.

— Он примет вас в воскресенье?

— Это мой приятель. Мы вместе учились в Лондоне. С официальной точки зрения это не более чем дружеский визит. За мной следят. Нужна осторожность.

Он почесал в затылке. Вид у него был измученный.

— Мы очень вам признательны, — сказал я. — Для папы большая удача иметь такого друга, как вы. Пойдемте же… Вы, должно быть, умираете от желания освежиться и передохнуть.

Когда мы возвратились в Барбизон, был уже час или два ночи.

Я отвел нашего гостя на второй этаж, в комнату для гостей. А спустившись потом вниз, застал своего брата на кухне, где он орудовал с преувеличенным усердием человека, который безнадежно пытается чем-нибудь себя занять, лишь бы не думать о худшем.

— У нас осталась холодная баранина, — буркнул я, заваривая себе чай.

— Навабраи мяса не ест, Морган. Он ведь последователь секты Джайна.

После этого, признаюсь, вполне своевременного напоминания о причастности нашего адвоката к стопроцентно вегетарианскому религиозному меньшинству Индии наступило молчание. Первым не выдержал Этти:

— Что мы сделали плохого, Морган? — (Я уставился на него в недоумении.) — Да, в чем мы так провинились, что на наши головы разом обрушивается столько непредвиденных бед?

— Перестань искать во всем сверхъестественные причины, черт побери, ты же ученый! — оборвал я сердито, но тотчас заметил, как насмешливо блестят его глаза, и проворчал: — Да ладно, думай об этом все, что тебе угодно. Но если рассчитывать, что твои боги сами вызволят папу из тюрьмы, у нас будет мало шансов снова увидеть его.