К колдунье не ходи - Дарья Калинина Страница 6

– А где свидетельство о рождении ребенка?

Но молодая женщина не смутилась:

– У меня его пока что нет.

– А что так?

– В ЗАГСе надо его взять. До сих пор все недосуг мне было этим заняться. Мальчик еще совсем маленький, грудничок. Я просто не успела получить свидетельство.

Василий Петрович с сомнением взглянул на нее. Пока женщина пеленала ребенка, он заметил, что тот уже пытается поворачиваться на бок. Да и для новорожденного он был слишком крупным. Впрочем, сейчас такой век и такие дети, может быть, малыш действительно родился совсем недавно. Или его мамаша – на редкость рассеянная особа. Некоторые мамаши ведь не получают документы на своих детей буквально годами. Так и живут, ни пособия их не интересуют, ни медицинская страховка, ничего.

Хотя женщина и не производила впечатления такой раззявы.

– Свидетельство о рождении – это не проблема, – сказала она. – Я узнавала, его может получить и один родитель, я, например. Свидетельство о браке есть, ребенок родился в законном браке, значит, препятствий к тому, чтобы признать его сыном моего мужа, – нету.

Сергей вновь дернулся:

– Отцу было за восемьдесят. Какие там дети?! Да он в последнее время вообще лыка не вязал! Пил, не просыхая!

– Откуда вам знать? Вас-то ведь тут не было!

– Я с отцом общался. Звонил ему.

– И часто звонили?

– С праздниками поздравлял.

– Два раза в год? – ехидно уточнила женщина. – На Новый год и в день его рождения?

– А хотя бы и так!

– Ваш отец не очень-то дорожил этим общением. Например, мне он о вас ничего не говорил.

– Потому что ты с моим батей вообще знакома не была! Аферистка!

– Нет, вы напрасно меня оскорбляете, – покачала головой женщина. – Спросите кого хотите, все подтвердят, что я за вашим папой хорошо ухаживала. Я тут уже почти год живу. И поженились мы с ним по обоюдному чувству. А насчет ребенка… Так что с того, что ваш папа был стар? Как говорится, старый конь борозды не испортит.

И женщина весело улыбнулась. Кажется, ситуация ее даже забавляла. Она видела, что пришедшие с Сергеем мужчины на ее стороне, они не позволят, чтобы пасынок набросился на нее. И от осознания этого женщина заметно приободрилась.

Между тем Василий Петрович мрачно созерцал и ее саму, и ее ребенка, и окружающее пространство:

– Вы тут жили?

– Да.

– Тут?!

– Ну да, а что вас так изумляет? Место жены – рядом со своим мужем.

Ну, иногда бы тебе, голубушка, не мешало и прибраться тут! Ситуация нравилась Василию Петровичу все меньше и меньше. Ему слабо верилось, чтобы в этой отвратительно грязной и вонючей квартире мог обитать ребенок. Несмотря на это, Василий Петрович попытался во всем разобраться, как за ним водилось, основательно.

– Для начала давайте с вами познакомимся. Как вас зовут?

– Вы же видели мой паспорт. По паспорту я – Елена.

– Да, верно. Елена.

– Но близкие зовут меня Ульяной.

– Почему?

– Не знаю, маме больше нравится это имя. Отец назвал меня Леной, но мама все равно зовет меня по-своему.

И Ульяна лучезарно улыбнулась, показав белоснежные зубки в два ряда. От улыбки на ее щеках четче обозначились ямочки. И Василий Петрович в очередной раз подумал, до чего же неуместно выглядит в этой запущенной грязной квартире молодая, красиво одетая женщина.

– Тише, тише, маленький. Тише, Коленька.

С младенцем женщина управлялась довольно ловко. Было видно, что и он хорошо ее знает. И все равно, ощущение какого-то подвоха не покидало Василия Петровича. Он привык доверять своему чутью. Именно благодаря ему он выжил и преуспел в девяностых. Но тогда чутье не замолкало в нем вообще ни на минуту. И когда Василий Петрович чувствовал, что не надо ходить вон в тот темный проулок или садиться в ту машину, он и не ходил, и не садился.

Случалось, что поэтому вместо него погибали другие люди, но кто-то же всегда гибнет, не так ли? Василий Петрович своему чутью доверял, как родному. И поэтому сейчас он изо всех сил пытался найти подвох. Искал, но не находил.

– По документам все правильно, – повернувшись к Сергею, произнес он. – Эта женщина – жена твоего бати. А ребенок – его сын и, следовательно, твой брат.

Сергей издал горестный стон:

– Не верю! Батя бы мне сказал, обзаведись он молодухой!

– Вы подолгу с ним разговаривали?

– На фиг? – искренне удивился Сергей. – О чем базарить со старым хреном? Он все мозги еще до моего рождения пропил. Недаром наша мама с ним долго не выдержала. Я ведь не понимал, отчего это она от молодого и пригожего к папаше вернулась, а как с батей познакомился, все сразу понял. Алкаш он! У матери задвиг случился, да только, едва она разобралась, что из себя новый супруг представляет, быстро все переиграла и вернулась к твоему отцу, за что лично я ей премного благодарен.

– Значит, ты просто звонил отцу, поздравлял его с очередным праздником и вешал трубку?

– Ага. Пойму, что батя еще жив, и ауфидерзейн! До созвона!

– А как ты узнал, что твой отец умер?

– Позвонил – и ее голос услышал. Или не ее, а какой-то другой шмары, уж и не знаю.

– Это была я, – кивнула головой Ульяна. – А вы по телефону очень невежливо выругались.

– Новый год был давно. У твоего отца день рождения когда? – спросил Василий Петрович.

– В июле. Рак он по гороскопу.

– Сейчас только начало июня. Ты отца по телефону заранее поздравлял?

Сергей ненадолго примолк. А когда он заговорил вновь, голос его звучал смущенно.

– Сам не знаю, зачем позвонил, – признался он. – Словно ёкнуло чего-то внутри. Дай, думаю, позвоню старому хрычу, послушаю, чего он мне скажет. Ну, и позвонил. А она мне и говорит, помер, мол, батя. Схоронили его уже.

– И когда это было?

– Пять дней тому назад.

Василий Петрович изумился:

– И ты за такое короткое время успел сделать визу?!

– Виза у меня всегда открыта.

– Зачем?

– А как же? Батя у меня уже в годах. Только и ждал я, когда он копыта откинет, чтобы вернуться и в наследство вступить.

– Из-за этого весь сыр-бор?

И Василий Петрович окинул пространство вокруг себя откровенно презрительным взглядом. В квартире имелись две комнаты и просторная кухня. Но что касается кухни, она была загажена и запущена до такой степени, что Василию Петровичу с трудом верилось, что тут обитало человеческое существо. Стены были голые, остатки обоев то ли содраны, то ли съедены с них. Потолок – буквально черный от грязи. Да что говорить, тут не было даже пола! Один бетон, кое-как и кое-где прикрытый досками. Паркет или линолеум были давно вынесены, проданы и пропиты.