Тайна пумы - Рекс Стаут Страница 6

— А что внутри?

Исчерпывающий ответ требовал не слов, а действия, а потому оба наших героя не стали мешкать.

Присев снова на корточки и положив сумочку между собой на пол, они открыли ее.

— Черт возьми! Она таскает с собой пушку!

Рыжий выхватил револьвер, прицелился в окно и угрожающе прошептал:

— Бах! Бах! Бах!

— Перестань! — приказал лопоухий. — А что, если он заряжен? И сотри свои отпечатки пальцев.

Эй! Взгляни-ка сюда! Ты знаешь, что это такое?

— Не-а. Да ты и сам не знаешь.

— Ты так думаешь? Эх ты! Взвесь-ка на ладони.

Да это же патроны!

— Давай развернем и посмотрим, — предложил рыжий.

— Зачем? И без того ясно, что в упаковке патроны. Какая польза от пушки без патронов? Дурья башка!

— А в сумочке есть деньги?

— Не знаю и знать не хочу. Есть места, где можно заимствовать деньги и где этого делать не следует.

— Ну, хоть десять центов или четвертак?

— Не выйдет. Не трогай, я сказал! Послушай, у нас патроны. Мы можем кое-что предпринять. Спрячь в карман, отдашь мне после уроков.

— Что предпринять?

— Покажу, когда придет время, а пока спрячь.

— Почему бы тебе не оставить их у себя?

— Твои карманы удобнее.

Если мы можем взять патроны, то почему нельзя брать деньги? — канючил рыжий.

— По кочану и по капусте! И нечего торговаться! — прикрикнул лопоухий на приятеля. — Спрячь патроны!

Рыжий с хмурым видом сунул упаковку в карман штанов.

Одобрительно кивнув, лопоухий сказал:

— Протри все тряпкой и положи сумочку на место. Не касайся дверной ручки, я сам открою дверь в нужный момент.

Щупая в кармане увесистую находку, рыжий мальчик угрюмо кивнул.

Четыре раза в неделю Делия проводила занятия в трех школах, но по вторникам она работала только в Пендлетонской школе и, закончив урок, села в автомобиль, проехала по Мейн-стрит, свернула налево, пересекла железнодорожное полотно и вскоре оказалась на Фресно-стрит, где остановилась перед двухэтажным домом с облупившимся фасадом, — здание явно требовало кисти маляра, хотя назвать его совсем запущенным было бы преувеличением.

Стену первого этажа занимала широкая витрина, в которой стояло чучело огромной бурой медведицы, лижущей медвежонка. Поднимаясь по четырем ступенькам крыльца, девушка даже мельком не взглянула в ее сторону. Толкнув дверь, она вошла в дом, держа под мышкой сумочку.

В помещении размером в половину того зала, в котором она недавно разучивала с ребятишками ритмические движения, также отсутствовала какая-либо мебель, но оно вовсе не пустовало. На протянувшихся вдоль стен полках застыли в живописных позах разнообразные представители местной фауны: более дюжины зайцев имитировали скачки и прыжки этих длинноухих вредителей посевов, а также орлы, совы, куропатки, дикие гуси, суслики, бурундуки, бобры; в одном углу стоял, подняв голову и раздув ноздри, чернохвостый олень с ветвистыми рогами, напротив, в окружении койотов, — годовалый лось. На подвешенной к потолку толстой ветке сидела великолепная рысь с оскаленной пастью.

Возле окна расправлял крылья пеликан и куда-то брел, косолапя, крутолобый медведь. На подставке посередине зала разместилось чучело кугуара пяти футов в длину, с прижатым к боку хвостом и пастью, вымазанной в крови; левой передней лапой зверь придерживал мертвого олененка.

Оглядевшись, Делия остановилась возле кугуара и крикнула: «Эй!» Никто не отозвался. Заглянув в мастерскую, где размещались рабочий стол, множество разнообразных инструментов, ящичков и коробочек, экземпляры неоконченных работ, и никого не увидев, девушка вернулась в зал и направилась к лестнице, ведущей наверх, в жилые комнаты. Она уже собралась подняться, когда до нее донесся звук открываемой входной двери. Делия моментально спряталась за висевшую на перилах оленью шкуру. Лишь приблизившись к лестнице, вошедший мог заметить ее, она же прекрасно видела всю комнату.

Вошел сутулый седоволосый мужчина средних лет в рабочем халате, надетом на рубашку, и без шляпы.

Лицо его блестело от пота. Сделав три шага, он окинул помещение прищуренными глазами и, погладив по спине годовалого лося, опустился на колени возле кугуара и принялся внимательно исследовать его брюхо. И в то же мгновение воздух потряс оглушительный вой. Старик подпрыгнул как ужаленный, причем его прыжку мог бы позавидовать и сам кугуар.

Какую-то секунду мужчина стоял неподвижно, а затем с подозрительной дрожью в голосе произнес:

— Черт возьми! Как тебе не стыдно! А ну-ка, вылезай!

Выйдя из укрытия, Делия приблизилась к нему и, встав на цыпочки, чмокнула в щеку.

— Наверное, уже больше двух лет назад я в последний раз играла с тобой в прятки, — заметила она. — Не знаю, что на меня нашло. Услышала твои шаги и спряталась. Все-таки приятно сознавать, что я еще не разучилась подражать вою койота. Уходя, ты не запер дверь.

— Я только на минутку выбежал, чтобы позвонить из автомата на углу, — пояснил он, вынимая носовой платок из кармана халата и вытирая вспотевшее лицо. — Мне давно надо установить телефон, да все денег не хватает, не могу себе позволить. Значит, уходя, следует запирать дверь. Нервы уже не те. До сих пор поджилки трясутся. Сердце чуть не лопнуло, — добавил он, вновь вытирая лицо.

— Прости, дядя Куин. Неудачная шутка. Я уже достаточно взрослая, чтобы это понимать. Что случилось с кугуаром? Шерсть выпадает? Между прочим, тебе необходимо взглянуть на койота, выставленного в аптеке Килборна. У него правое плечо лысеет.

— Нет, шерсть у этого красавца в порядке, — ответил Куинби, выразительно посмотрев на кугуара. — Я проверял надежность шва. Нужно взглянуть на койота в аптеке Килборна, говоришь? Хорошо, я проверю. А ты явилась сюда только для того, чтобы до смерти напугать меня?

— Нет, я хочу кое о чем спросить тебя.

— Может быть, пройдем наверх?

— Здесь прохладнее.

Делия присела на краешек подставки кугуара, сняла шляпку и вместе с сумочкой положила рядом с чучелом олененка. Некоторое время она сидела молча, нахмурившись и уставясь на свои туфли.

Пристроившись рядом, Куинби Пеллетт продолжал медленно вытирать носовым платком лицо.

— Я все еще очень переживаю из-за мамы, — начала Делия.

— Разумеется. Как же иначе!

— Каждое утро хожу на кладбище.

— Да-да. Тебе пора это прекратить.

— Но ты ведь тоже ходишь, не правда ли?

— Конечно. — Он взглянул на девушку и быстро вновь отвел глаза. — Мне уже почти пятьдесят лет, и для меня естественно цепляться за прошлое. Она моя единственная сестра, и у меня никого не было ближе ее. Ты еще очень молода, а я — старый брюзга; для таких, как я, самое подходящее место — кладбище. Тебе нельзя так часто ходить на могилу мамы, ты и без того слишком взвинчена, да и всегда легко возбуждалась.