Клиническая ложь - Ирина Градова Страница 6

Несмотря на отрицательный результат беседы, милая хозяйка настояла на том, чтобы Алла допила кофе.

Провожая ее, она сказала:

– Я все-таки надеюсь, что эта девочка не из наших. Поймите меня правильно: в любом случае то, что с ней произошло, ужасно, но знать, что у кого-то из соседей случилось такое несчастье, невыносимо! Не представляю, как бы я такое пережила… Да нет, не пережила бы, даже и говорить нечего!

* * *

Антон Шеин взял с собой Белкина, решив, что пареньку полезно лишний раз «потоптать землю», ведь большую часть времени тот вынужден проводить в кабинете, наедине с компьютером.

Действительно, Шурик лучше всех в группе владеет современными технологиями. Есть спецы технического отдела, но у них всегда полно работы и есть дела, которые находятся у начальства в приоритете, а значит, ждать результатов приходится слишком долго – легче задействовать «своего» человека, который справится с заданием не хуже. Но сам Белкин сильно страдал из-за того, что ему редко приходится «выходить в свет», поэтому он старался пользоваться любой возможностью это сделать.

Шеин привык к богатым домам, и они давно не производили на него того впечатления, как в молодые годы.

Зато Белкин, которому за всю жизнь удалось побывать дай бог в парочке дорогих резиденций, по-прежнему с восторгом воспринимал каждый такой визит и во все глаза пялился на окружающую обстановку.

Вот и в доме балерины Ульяны Орловой парню было на что поглядеть: картины в тяжелых рамах, изображающие главным образом Орлову в различных ролях, инкрустированная драгметаллами мебель из ценных пород дерева, богато украшенные зеркала от пола до потолка.

Но самым, на взгляд молодого опера, замечательным предметом интерьера являлась лестница на второй этаж. Из красного дерева, массивная, с обвивающими перила искусно вырезанными виноградными лозами, она прямо-таки вопила о том, что в этом доме проживают люди, для которых деньги не имеют значения.

В дом оперов впустила горничная в серой униформе – неприметный цвет, казалось, должен был подчеркивать богатство обстановки.

В ожидании прихода хозяйки они присели на длинный бежевый диван напротив французского окна, выходящего в сад с аккуратно подстриженными кустами и деревьями, в данное время года еще голыми.

– Неужели балеринам так много платят? – едва слышно спросил Белкин у старшего товарища, при этом голова его, казалось, вращалась по меньшей мере на двести семьдесят градусов, как у совы.

– Эх ты, балда, ты что, не знаешь, кто у этой балерины муж?

– И кто у нас муж?

– Георгий Саблин!

– Тот самый «телевизионный» адвокат?

– Он.

– Ну, тогда понятно…

В этот момент в просторную гостиную вошла женщина, невысокая и очень тоненькая. Ее невероятную стройность еще больше подчеркивал широкий кожаный пояс, надетый поверх шерстяной туники. Платиновая блондинка с модной короткой стрижкой и едва заметным макияжем пастельных тонов.

Антон понятия не имел, хорошая ли она балерина, но женщиной Ульяна Орлова была определенно шикарной!

– Я слышала, что случилось, – без обиняков начала хозяйка дома. – Такой кошмар невозможно скрыть: весь поселок гудит о найденном в нашем озере трупе девушки, мы в шоке!

– По причине того, что тело провело в воде несколько дней, мы не можем показать вам фотографию жертвы, – сказал Шеин, – однако наш художник попытался воссоздать образ жертвы при жизни. Взгляните, пожалуйста, не сочтите за труд.

Орлова взяла в руки фотокопию портрета и несколько секунд внимательно вглядывалась в изображенное на ней лицо. Потом она покачала головой и вернула портрет оперативнику.

– Нет, извините, никогда ее не видела – во всяком случае, в наших местах. У меня неплохая память на лица, знаете ли!

В гостиную неслышно просочилась невысокая женщина в униформе – как поняли визитеры, горничная, причем не та, которая открывала дверь. В руках она держала щетку для смахивания пыли.

– Не сейчас, Гуля, – слегка раздраженно проговорила хозяйка дома. – Займись пока кухней, там Варвара что-то липкое на полу разлила!

Горничная удалилась, лишь молча кивнув.

– Скажите, Ульяна Ильинична, – продолжил Шеин, – вы знали бы, если бы у кого-то из ваших соседей пропала дочь, внучка или племянница?

– Так вы думаете… вы правда считаете, что эта девочка – из наших?!

– Мы не исключаем такой расклад, – осторожно ответил Шеин. – Пока не опросим всех жителей поселка, невозможно сказать наверняка. Мне повторить вопрос?

– Нет, я отлично помню… Знаете, наверное, мы бы не знали, пропади кто-то из людей, живущих по соседству. Вернее, все зависит от того, о ком речь.

– Поясните?

– Ну, мы общаемся с ограниченным кругом людей, видите ли. На самом деле мы переехали в поселок недавно, а раньше жили в центре Санкт-Петербурга. Соответственно, все наши близкие друзья и знакомые остались там. Они приезжают в гости, но здесь мы близко связаны только с одной семьей, Аветисянами.

– С семьей дирижера Аветисяна? – уточнил Антон.

– Да, мы давно знакомы. Собственно, это он «сосватал» нам с мужем Сосновую Горку, и мы ни разу не пожалели о переезде.

– А может, покойная работала у кого-то из ваших соседей? – впервые подал голос Белкин, улучив паузу в разговоре. – Или приезжала в гости?

– Все возможно! – развела руками балерина.

Этот жест вышел у нее невероятно артистично – как на сцене, когда танцовщики выходят на поклон. Шурика никогда не тянуло к женщинам постарше, но и он готов был признать, что Орлова великолепна.

– Среди наших работников никто не пропадал, слава богу, – добавила она. – У нас их четверо, и все на месте!

– А их дети?

– Думаю, я бы узнала, если бы у них случилась беда, ведь служащие не боятся делиться с нами своими проблемами. Насчет соседей, извините, ничего сказать не могу: как я уже сказала, мы почти ни с кем не состоим в приятельских отношениях, а уж их работников и подавно не знаем!

– Что ж, мы в любом случае должны были задать все эти вопросы, – подытожил Антон, поднимаясь и делая знак Белкину последовать его примеру. – На всякий случай вот моя карточка: если что-то узнаете или услышите…

– Да-да, конечно, – кивнула балерина, принимая белый четырехугольник из его рук.

Выйдя за ворота, которые закрыл за ними пожилой узбек, Шеин остановился и оглядел оставшийся «фронт работ».

На небе снова стали собираться тяжелые тучи, да и смеркалось уже, а обойти оставалось еще домов семь-восемь.

– Слушай, давай-ка разделимся? – предложил он своему молодому спутнику. – Ты пойдешь по правой стороне, а я – по левой.