Грешница - Наталия Левитина Страница 6

А я за четыре месяца вплотную ознакомилась с двумя категориями понятий из книги «Изощренные пытки. Пособие для начинающих».

Первое – детские сопли, понос, запор, лихорадка, истошный крик. Второе – лактостаз, нехватка молока, мастит, послеродовая депрессия, истерика. И после этих испытаний я полюбила Анечку так, как любит младенца человек, сменивший ему миллион памперсов и вложивший в него миллиард килоджоулей труда. Самозабвенно! А все мои прагматичные рассуждения о нецелесообразности детопроизводства бедняками – сущий бред. Если Бог дает детей, он дает и на детей. Наверное, основной смысл нашего знакомства и дружбы с Ириной в том и заключался, что я буду помогать ей выращивать ребенка.

– Подруга ворует твое время и силы! – возмущается Марго. – Она повесила на тебя сопливого, больного младенца. А ты, глупая, и рада! Вместо того чтобы устраивать личную жизнь, ты нянчишь чужого ребенка!

Но моя мамуля всегда возмущена. Всегда активно недовольна. Такой характер. И я пропускаю замечания мимо ушей. Другая мысль гложет меня порой: как мы поделим ребенка, если вдруг поссоримся с Ириной? В жизни всякое случается. И что я тогда буду делать?..

– Возьмем кофе, – решила Ира и захлопнула меню. – Смотри, какая дама подъехала.

Я обернулась и сквозь стеклянную стену увидела перламутровый «пежо», припарковавшийся у кофейни. Из него вышла стройная красотка в длинном пальто, отороченном мехом. Сапоги на шпильке, лайковые перчатки, модная сумка. Стопроцентное попадание, воплощенный гламур. Водопад рыжих волос взметнулся над пушистым воротником. Девушка направилась в кофейню.

– Эх, – грустно вздохнула Ириша. – Как хорошо иметь машину!

– Да уж! Меня вчера в троллейбусе не изнасиловали только потому, что едва не задушили. Девушка в момент асфиксии – не лучший объект для насилия. Я была такая фиолетовенькая, малопривлекательная… Хотя некрофилы, наверное…

– А как она одета! Да, стильная девица… Классное пальтишко! И такие яркие глаза… Скорее всего, линзы. Губы очерчены изумительно – наверное, именно такой рот и называют чувственным. Правда, Юль?

Но я не ответила. Потому что в этот момент судорожно хватала ртом, не претендующим на звание чувственного, воздух. Мне срочно требовался аппарат искусственного дыхания, дефибриллятор, сигарета и двести граммов коньяка. Ай, ладно, несите заодно и донорскую печень!

Потому что в интересной рыжеволосой барышне я – с огромным трудом – узнала МИЛУ СЕНЧУЛИНУ!!!

Ириша, естественно, подвергла сомнению все мои слова, касающиеся Милы. Как поверить, что эта блистательная, утонченная женщина в пубертатный период представляла собой засаленный окорок 54-го размера? И кто догадается, глядя на двух девиц, упоенно обнимающих друг друга, что в их прошлом – вражда, а не годы сердечной дружбы?

Но Мила тискала меня уже целых пять минут и восторженно кудахтала. Я потихоньку выходила из шока.

– Мила, ты капельку изменилась, – наконец выдавила я.

– Да! – радостно согласилась одноклассница.

– Расскажите нам об этом, – тоном Опры Уинфри попросила Ириша. – Наверное, увлекательная история.

– Безусловно! Давайте присядем. Вы уже что-то заказали? Девочки, предупреждаю: я угощаю! Где официант? Юноша, подойдите! Девочки, тут обалденные круассаны с ветчиной, ликерные пирожные и грильяжный торт. Рекомендую.

– Мы не хотим есть! – замахали руками девочки, сдвинутые на идее экономии. – Мы уже выпили кофе!

Я смотрела на Милу во все глаза. Это была не она. Толстая, затурканная тинейджерка в ней лишь угадывалась, как угадываются розовые отблески зари на проснувшемся небе. Бархатистая сияющая кожа, пышные рыжие волосы… Стилисту, парикмахеру и косметологу, поработавшим с исходным материалом, я бы присудила Нобелевскую премию.

– Сначала, девочки, в клинике Святослава Федорова мне сделали операцию на глазах, – рассказывала Мила. – И я избавилась от очков. Потом посмотрела в зеркало невооруженным взглядом и поняла: надо браться за ум. Вернее, за жировые отложения. Иначе жизнь пройдет, а я так и не узнаю, какой меня замыслил Бог. Девочки, я похудела на сорок семь килограммов!

– Вау! – простонали девочки, напрочь, кстати, лишенные жировых запасов. Однако отлично информированные (благодаря массмедиа) о муках женщин, пытающихся похудеть.

Мила рассказывала историю с восторгом и гордостью. Чувствовалось: она окрылена успехом, она пьет жизнь, как шампанское.

– Похудев, я обнаружила – стало гораздо легче общаться с людьми. Если раньше моя внешность отталкивала, то теперь многие искали моего расположения. Я пошла на курсы стилистов, научилась делать мейк-ап, подбирать гардероб. Ну и так далее.

– Вы отлично научились подбирать гардероб, – признала Ирина. Она окинула Милу придирчивым взглядом.

Элегантный деловой костюм плюс небрежно накинутая пашмина с каймой из мавританских арабесок. Все в бежево-голубых тонах. Высший пилотаж! Прямо сейчас на миланский подиум. И Мила проявила исключительную мудрость, надев сапоги на шпильке. Вместе с костюмом они смотрятся отменно, сейчас я это точно поняла. А сначала подумала, что ей бы подошли белые кроссовки Adidas. (Наверное, меня роняли в детстве. Надо поинтересоваться у Марго, имел ли факт место. Но поинтересоваться ненавязчиво и как бы между прочим, иначе вызову бурю негодования – Марго решит, что я сомневаюсь в идеальном исполнении ею роли матери…)

Комплимент Ириши стоит дорого – у подруги, в отличие от некоторых земноводных, безупречный вкус. Уж она бы не стала трясти над головой Милы белыми кроссовками Adidas. Несмотря на ограниченные средства, Ириша всегда выглядит так, словно только что пила чай у английской королевы. Ее наряды удивляют изысканностью – особенно меня, ведь я до последней копейки осведомлена об Ириных финансах. Она встает в шесть и за час работы создает на голове слегка небрежную прическу, а на лице – незаметный макияж.

А что сказать о Юле Бронниковой? В компании истинных леди я выгляжу уместно – оттеняю их достоинства своей стилистической убогостью. Одета проще некуда. Стандартная экипировка девушки, не зацикленной на шмотках: джинсы и водолазка. Водолазка, к счастью, кашемировая. Так, по крайней мере, было написано на этикетке. Но, судя по цене, стопроцентный акрил.

Я расправила плечи, гордо выставив пупырышки, тщеславно именуемые грудью. Если сидеть, забившись под стол, все сразу поймут: на мне акриловая подделка, а не драгоценный кашемир. Еще чего не хватало!

Парень за соседним столиком поглядывал на меня. О боже! Наверное, догадался, что я в синтетике! Но почему я комплексую? Мой наряд тоже вполне приличен. Удобен. Подчеркивает субтильные контуры. Эх, если бы добавить в комплект жокейские сапоги Baldinini и шарф, я бы соответствовала тенденциям этой весны.

И это – переживания девушки, не зацикленной на шмотках?!

Как я противоречива!

Но пока у нас маленький ребенок и я выплачиваю кредит за квартиру, выкроить четыреста долларов на сапоги Baldinini – невыполнимая задача. Буду добивать старые. Зато у меня много джинсов! (Один известный виджей МTV признался, что у него сто двадцать пар ковбойских штанов. Я скоро его догоню. У меня уже целых три пары. Одна – на сушилке, другая – в шкафу, третья – на мне.)