Убийство в декорациях Чехова - Анна Князева Страница 6

В гостиницу Лионелла поехала на такси. В номере повторила утренний ритуал: душ, укладку феном и макияж. Но заключительный этап марафона отнял куда больше времени.

Распотрошив чемоданы, она разложила свои наряды на большой двуспальной кровати. Методом исключения поочередно убрала часть из них в платяной шкаф. В результате отбора на кровати осталось три вечерних туалета: темно-зеленое платье из бархата с воротником и муаровой розой, белый гипюровый костюм с набивными лимонами и черное мини-платье.

Лионелла отказалась от костюма с лимонами и убрала его в шкаф. Туда же отправила бархатное платье с цветком.

Глядя на черное мини-платье, сказала:

– Надену-ка я его.

Немного подумав, Лионелла надела черные колготки и такого же цвета ботинки на толстой и ребристой подошве. Покрутилась у зеркала, взглянула на часы и вдруг поняла, что до начала спектакля осталось всего двадцать минут.

Выскочив за дверь, на бегу она достала телефон и позвонила в такси.

* * *

В фойе, возле гардероба Лионеллу встретила Петрушанская:

– Ну что же вы, дорогая, опаздываете? Виктор Харитонович попросил встретить вас и провести в директорскую ложу.

– Я купила билет в партер, – заметила Лионелла.

– Зачем было тратить деньги? Впрочем… – Петрушанская махнула рукой. – Денег у вас хватает, не обеднеете.

Ее слова показались Лионелле забавными или, по крайней мере, беззлобными. Во всяком случае, в них не было ни подтекста, ни зависти.

– Идемте в ложу, – согласилась она и оглядела Петрушанскую.

Наряд примадонны состоял из облегающего темно-синего платья, золотого колье и голубых туфель-лодочек. У Зинаиды Ларионовны был отменный вкус и завидное чувство меры.

Директорская ложа располагалась в бельэтаже, над бенуарными ложами. Петрушанская отомкнула дверь и предоставила Лионелле выбрать место. Сама села рядом.

В зале постепенно угас свет, дирижер взмахнул палочкой, и раздались звуки оркестра.

Петрушанская облегченно вздохнула:

– Слава богу, успели.

На протяжении первого акта действие спектакля продвигалось рывками и очень вяло. Но когда оркестр заиграл и на сцене затанцевали гопак, сделалось веселее. Публика ожила.

В ложу дважды заглядывал Магит с одним и тем же вопросом:

– Ну как?

Петрушанская удовлетворенно кивала:

– Темп держат. Молодцы. Не затягивают.

Первый акт закончился смертью Панночки. В антракте Лионелла и Зинаида Ларионовна спустились в буфет. На их столик, в обход очереди, принесли два бокала шампанского и эклеры.

– С открытием сезона! – примадонна подняла бокал: – И за знакомство!

Они выпили и мило поболтали. В зрительный зал Лионелла вернулась в приподнятом настроении. Все вокруг теперь казалось приятным и дружественным. Приведи кто-нибудь в директорскую ложу Кропоткину – и та представилась бы ей милейшей особой.

К концу второго акта действие дошло до самого интересного: философ Хома отчитывал покойницу в церкви, но та вдруг очнулась и села в гробу. Оркестр заиграл тревожную музыку, и публика забеспокоилась.

– Хома! – взвизгнула Панночка. – Хома!

Гроб медленно воспарил, Панночка продолжала кричать:

– Хома!

Философ очертил вокруг себя магический круг и стал молиться еще усерднее:

– Возлюблю тебя, Господь, крепость моя! Господь, твердыня моя, и прибежище мое, Избавитель мой! Свят-круг, спаси! Свят-круг, защити! Сгинь! Сгинь, нечистая!

Гроб с сидящей в нем Панночкой стал раскачиваться. Амплитуда движения увеличивалась до тех пор, пока гроб не задел задник.

Лионелла покосилась на Петрушанскую:

– Что происходит?

Панночка закричала:

– Хома! – Но вдруг ее крик превратился в испуганный вопль: – Помоги!

Хома вскочил на ноги, выбежал из магического круга и стал метаться по сцене. Оркестр зазвучал разрозненно и замолчал.

Из зала раздался женский крик:

– Помогите ей! Кто-нибудь! Она сейчас упадет!

Лионелла вскочила на ноги:

– Там что-то случилось!

– Тихо… Тихо… – Петрушанская встревоженно смотрела на сцену. – У нее есть страховка. У нас все предусмотрено.

Но в этот момент гроб с Панночкой качнулся в сторону зала.

– А-а-ах! – Публика исторгла испуганный вздох.

С пронзительным вибрирующим звуком оторвался металлический трос, и гроб сильно накренился. Кропоткина схватилась за стенки, ее цветочный венок со свистом улетел в зрительный зал. Качнувшись обратно, гроб снова влетел в задник и потом на хорошей скорости вновь устремился в зал. Раздался сильный гудящий звук, как будто где-то уронили рояль. Гроб сбросил тросы, взмыл вверх и полетел в зрительный зал. Теперь кричали все: летевшая в гробу Кропоткина, зрители, оркестранты и актеры на сцене.

– Боже мой! Помогите! – воскликнула Лионелла.

На ее глазах гроб перевернулся и шмякнулся в проходе между рядами, накрыв собою Кропоткину. Зрители на местах отшатнулись в сторону, словно поваленные деревья от эпицентра взрыва. Потом все, кто мог, вскочили и ринулись к гробу.

Вспыхнул свет, и чей-то взволнованный голос крикнул:

– Разбилась насмерть!

Петрушанская рванулась к двери и понеслась по коридору в сторону сцены, Лионелла бросилась за ней.

Когда они прибежали за кулисы, там не было никого, кроме помрежа, растерянной толстой женщины, которая сидела у своего пульта.

– «Скорую» вызвали?! – крикнула Петрушанская.

Помреж растерянно пожала плечами:

– Не знаю…

– Я вызову! А вы объявите в микрофон, чтобы зрители немедленно покинули зал! – Она схватилась за телефон, дрожащими руками набрала нужный номер и прокричала в трубку: – Срочно! Пришлите бригаду медиков в драматический театр! – Потом, помолчав, спросила: – Уже едут? Ждем!