Свистопляска с расследованием - Клара Колибри Страница 6

На следующее утро я просыпалась в обычное для себя время. Слава богу, не было никаких ночных или ранних утренних звонков. Оттого процесс пробуждения проходил приятно плавно. Сначала меня покинули сновидения. В тот раз это была романтическая история, в которой мне отводилась самая главная роль. Я там жила в образе восхитительной платиновой блондинки, от которой сошла с ума половина мужского населения города. А город, скажу я вам, был не маленьким. Но, правда, и не Москва, и не Питер. Но, все равно, мой успех был грандиозен. Да. И еще, не обошлось там и без пикантных сцен. Даже после пробуждения, когда я лежала в постели с закрытыми глазами и вспоминала некоторые вещи, мои щеки, чувствовала, начали розоветь, а потом, возможно, и заалели. Я, как раз, пыталась вспомнить своего соблазнителя, совершенно рокового мужчину, когда совсем рядом услышала Танькин голос.

– Может, хватит уже лежать в постели и улыбаться с закрытыми глазами так, будто ты кошка, объевшаяся сметаны?

Я быстро распахнула глаза и, первым делом, увидела ее, подругу. И не мудрено. Она сидела на стуле, пододвинутом прямо к моей кровати, и смотрела на меня в упор.

– Давно здесь сижу, – покачала она головой, отвечая на мой невысказанный вопрос. – Все боялась тебя потревожить. Я же знаю, как важно для тебя проснуться самой и не раньше восьми утра. Взгляни, восемь тридцать.

Татьяна приподняла руки, и я увидела в них свой будильник. Придраться было не к чему. Надо было вставать. Эх, жаль, что так и не удалось рассмотреть лица любовника из сновидений. А мысль в голове посетовала за меня, «такого в реальной жизни не бывает».

– А я тебе уже и завтрак приготовила, – заигрывала со мной Татьяна, а ее желание угодить и без слов бросалось в глаза.

Она подала мне халат и первой устремилась на кухню, подогревать этот самый уже приготовленный ранее завтрак. Мы с Рыжим последовали за ней. Я с любопытством, что там сотворила подруга, а кот с высоко поднятым, на манер трубы, хвостом. В итоге, я немного разочаровалась, заметив пару отварных яиц. Чего, спрашивается, можно еще было ждать от Таньки? Она и кулинария, это разные полюса. А все равно, могла бы и постараться и сделать усилие, чтобы меня хотя бы удивить, раз порадовать, это вряд ли.

– Надеюсь, сварены вкрутую? – кивнула я в сторону ковша в ее руках.

– Конечно! Я же знаю, как ты любишь!

– Не люблю я яйца на завтрак, просто иногда времени не хватает ни на что другое. Ладно. Проехали. Я в ванну, а ты, будь так мила, сделай нам кофе.

– Буду, – с готовностью затрясла она головой. – В смысле, сделаю. Имела в виду, конечно сварю. Это легко. Кофе мне всегда удавался.

Завтракали мы в молчании. Я ела, а Татьяна отпивала из чашки кофе и силилась помалкивать. Но я видела, что на себя вчерашнюю уже не была похожа. Сегодняшняя Татьяна здорово напоминала мне прежнюю, ту, что втравливала меня в истории без всякого на то моего согласия. Тот же блеск в карих глазах, так же кривятся пухлые губы, даже причесалась утром иначе. В общем, жалко и уныло уже не выглядела. А вообще-то, Танька у нас красавица. Ей бы еще характер поспокойнее, тогда цены бы такой женщине не было бы.

– Какой у нас на сегодня план? – проронила она, пододвигая ко мне вазу с печеньем, заметив, куда потянулась моя рука.

Это она старалась произвести впечатление, что готова угадывать и исполнять все мои желания. На самом-то деле, я знала, что это мне отводилась главная роль по исполнению чужих желаний. А именно, ей позарез надо было алиби.

И обеспечить ей его теперь могла только я.

– Вечером у меня встреча с читателями. Титова мне ее организовала в центральном книжном магазине. Это мероприятие никак отменить нельзя.

– Понимаю, – глаза Татьяны смотрели прямо мне в душу. – Титова. Это твоя Маринка, что ли?

– Марина Николаевна. Да, это она.

– Ясно. А что еще станешь делать?

–Все время до того я планировала заниматься новой рукописью. Теперь это уже вряд ли… Раз, днем мне назначил встречу твой Колесников.

– В гробу я видала таких моих… Ой, ой. Хотела сказать, что очень извиняюсь за то, что все так получилось. В смысле, что не хотела тебя беспокоить. Как-то само получилось. Ты же моя самая лучшая подруга, дружим со школы, сидели за одной партой… Помнишь, как ты влюбилась в парня… Как его? Сережа или Саша звали?

– Саша.

– Точно! А я ему от тебя записки таскала. Красивые такие записки ты ему писала…

– А он решил, что они от тебя…

– Что вспоминать-то?! Дураком он был, если не понял, что мне так никогда не по силам было написать.

– Ладно, проехали и этот случай. Так, что ты хотела сказать?

– Не можешь ты отрицать, что мы с тобой подруги.

– Я и не пытаюсь. Так и есть. Только мне наша дружба, отчего-то, постоянно выходит боком.

– Исправлюсь. Честно. Вот, с сегодняшнего дня и переменюсь.

– Это как? Из тебя же фейерверком разлетаются всякие взрывные поступки. И, как правило, тебе ничего, почти ничего, не бывает, а окружающие страдают. Если учесть, что рядом неизменно оказывалась я, то…

– А помнишь, как я в больнице оказалась? Мы тогда пошли на реку смотреть, как лед тронулся. Оказались на льдине, и никуда с нее было не деться. Кругом была ледяная вода, а до берега далеко. Вспомни, что идея прыгнуть на ту льдину была твоей! Я только немного по ней побегала, а она, возьми, и отколись от других, и поплыви…

– Ты сама спустилась в воду и поплыла, толкая изо всех сил лед и меня на нем к берегу.

– Точно. А ты держала мои руки, чтобы они, окоченевшие, не могли отцепиться. Тогда я бы могла утонуть. Помнишь?

– Конечно. Тебя положили в больницу с воспалением легких, а меня отпускали с последних уроков, потому что каждый день ездила к тебе, а там приемные часы…

– Да. Только не каждый день ты ко мне доезжала. С уроков уходила, но у меня показывалась не каждый день!

Мы смотрели друг на друга, и глаза щурились от сдерживаемого смеха. О чем еще думала Татьяна, не могла знать, а вот мне вспомнились еще пяток моих грешков из детства и нашей с ней кипучей юности. По всему выходило, что и за мной кое-что водилось, не только за ней.

– Ладно. Позавтракали. Пошли в комнату выстраивать картинку происшествия и разрабатывать план наших действий.

– Пошли.

Мы сели в комнате. Голова к голове, мысль от одной переходила к другой иногда совсем без слов. А ведь Танька была права, мы были когда-то единой душой. Жизнь постоянно вносила коррективы, было такое, что пыталась нас развести совершенно, иной раз снова сталкивала, да так, что искры летели. С годами мы здорово изменились. Я стала тем, кем стала, претерпев более значительные перемены, чем моя подруга. А вот она изменилась мало. Все тот же задор и бесшабашность, кипучая ее энергия часто уходила в некуда.