Дом трех вдов - Марина Серова Страница 6

Остаток ночи я провела без сна. Перед глазами у меня то и дело возникало лицо Кирилла. Вот он стоит на палубе красавицы яхты, ветер треплет его длинные волосы. Волосами Ганецкий гордился и ухаживал за ними, к слову, куда тщательнее, чем я за своими. А вот красавец мужчина подает мне руку — мы спускаемся по трапу самолета, Париж встречает нас фирменным серо-серебристым светом, раннее утро, мы прилетели на романтический уик-энд. Ганецкий не только любил, но и умел жить. В его компании даже поход с рюкзаками превращался в полное романтики приключение — однажды было и такое, и даже злобные комары не смогли испортить мне приятных воспоминаний.

Кирилл брал от жизни только лучшее, причем легко, не задумываясь, как человек, который убежден — он имеет на это право. Ганецкий разбирался в винах так, как никто из моих знакомых. Ценил хорошую кухню — без учета национальных различий. Мог, впервые оказавшись в незнакомом городе, зайти в первое попавшееся заведение — и тут же оказывалось, что это лучший в городе ресторанчик «для своих», о котором знают только местные. Ганецкий любил быстрые яхты и качественные автомобили. Часто менял марки машин, оставаясь верным только одной — своему обожаемому «Ягуару».

Дорогие костюмы и часы, ботинки и белье, сигареты и сигары, парфюм и средства для ухода за собой, любимым, — все у него было лучшего качества.

О женщинах я уже не говорю.

И вот теперь этот человек, любящий жизнь, любимый судьбой, убит. Застрелен в темном переулке. Два выстрела — один в голову, другой в сердце.

За окном слегка посветлело. Поняв, что все равно не засну, я натянула спортивный костюм и приоткрыла окно. Холодный мартовский ветер остудил мою голову. Стало немного легче.

Может быть, все дело в том, что я не видела Ганецкого убитым? Все, что мне досталось, — урна с безымянным прахом.

И тут меня снова пронзила прежняя мысль: а что, если Кирилл инсценировал собственную смерть? Что, если нашел какого-нибудь, к примеру бомжа, похожего на себя, и подставил?

Да, знаю, звучит не слишком правдоподобно. Так поступают в кино, в глянцевых многоцветных блокбастерах. А в жизни все выглядит куда прозаичнее: смурная небритая личность в темном переулке, два не слишком точных выстрела — и вот блестящая жизнь нелепо оборвана…

Но дело в том, что Ганецкий — один из немногих людей, кому по силам такая мистификация.

Помню, однажды он разыграл нашу общую знакомую. Надоедливая дама любила, явившись без приглашения в гости, шарить по ящикам стола и проверять содержимое шкатулок.

Кирилл дождался ее очередного визита, а вскоре извинился и вышел. Соскучившись, дама принялась за любимое занятие. Через три минуты непрошеная гостья тихо покинула дом с тем, чтобы никогда в него не возвращаться. Дама выскользнула тихо, как мышка, сумочку судорожно прижимала к груди, а глаза у любопытной гостьи были безумные.

Кирилл от души хохотал, показывая мне реквизит, который приготовил в ящике стола специально для гостьи: там были окровавленные отрезанные пальцы и пара глазных яблок. Ганецкий купил все это в магазине приколов. С тех пор эта знакомая исчезла с нашего горизонта…

Я взяла записку и еще раз перечитала. Нет, я не верю, что убили именно Кирилла. А что, если бизнесмен чувствовал, что его жизни угрожает серьезная опасность, и подстраховался?

Не зря же он мне пишет: «Если ты это читаешь, значит, они до меня добрались». Получается, он чувствовал опасность? Кто такие «они»? Кириллу кто-то угрожал? Ганецкий знал, откуда ждать удара? Если знал, то почему выразился так туманно? Почему просто не назвал имя того, кого опасался?

И вот теперь мне предстоит принять решение. Я могу сделать вид, что никакой записки не находила. В конце концов, если бы урна не разбилась по чистой случайности, это было бы правдой. Я поставила бы фарфоровый сосуд на полку и раз в год бережно вытирала бы с него пыль. Могло такое быть? Вполне.

Неужели Ганецкому было не важно, как быстро я найду его послание? Или если бы я не разбила урну, то получила бы, к примеру, письмо по почте?

Я не строю иллюзий — связи с потусторонним миром не существует. Никаких спиритических сеансов — сплошное шарлатанство. Никаких посланий с того света. Ведь не сам же Ганецкий подложил записку в урну с собственным прахом. Есть человек, посвященный в детали этой истории. Именно он — ключ ко всему. Когда я его найду, то узнаю правду. Узнаю, что случилось на самом деле.

Стоп, Охотникова! Ты, кажется, уже начала расследование?

Вспомни, как поступил с тобой этот человек. Вспомни, как вы расстались. Не забыла, сколько слез пролила ты, не имеющая привычки плакать, кроме как от злости?

Но не могу же я оставить все как есть? Кирилл обратился ко мне с просьбой. Последнюю волю умершего я просто обязана выполнить!

А ты уверена, что он мертв? Вполне возможно, Ганецкий использует тебя как пешку в своих играх. Ты будешь бегать, землю носом рыть, как ты это умеешь, поднимешь на уши весь город. Может быть, даже найдешь злодея. А Кирилл будет сидеть в безопасном месте и потешаться, наблюдая за тобой…

Да, и я буду очень этому рада! Если выяснится, что мой коварный возлюбленный жив, я согласна таскать каштаны из огня даже голыми руками!

Вот так я и приняла решение. По натуре я человек прямой и незамысловатый. Всяческие терзания и сделки с собственной совестью мешают мне жить. Но уж когда я точно знаю, что мне делать, тогда все в порядке.

Так что я дождалась рассвета и отправилась на пробежку, несмотря на все капризы погоды.

В восемь часов просыпается Мила, так что на обратном пути я завернула во французскую кондитерскую, куда как раз привезли свежие пирожные.