Завещание алхимика - Наталья Александрова Страница 6

– Странно, – проговорила она, выслушав егорассказ, – мне кажется, такого просто не может быть…

– Но тем не менее это так!..

– Может быть, вы все это только что выдумали? – вее голосе прозвучало недоверие.

– Выдумал? Но для чего? – Старыгин удивленновзглянул на незнакомку.

– Не знаю… – она пожала узкими плечами, смущеннопотупилась. – Сама не знаю, что я сегодня говорю… но все это так странно…эта картина… Мне кажется, я уже видела ее…

Старыгину вдруг показалось, что все это когда-то уже было –залы, полные людей, ровный гул голосов, и женщина с удивительными, то и деломеняющими цвет глазами. Это было как сон, как наваждение. Он попытался сброситьнаваждение, взять себя в руки – и внезапно это ему удалось.

Он стоял рядом с незнакомой женщиной посреди опустевшейгалереи.

Посетители уже разошлись, даже Леша с женой уехал, видимо,отправился-таки в ресторан отмечать удачное открытие выставки. Только усталая иозабоченная сотрудница галереи обходила залы, наводя порядок, подбираяразбросанные конфетные фантики и одноразовые пластмассовые стаканчики,нетерпеливо поглядывая на задержавшихся посетителей.

– Извините, – смущенно сказал ей ДмитрийАлексеевич. – Мы уже уходим!

Он повернулся к странной незнакомке и спросил ее:

– Куда вас проводить?

– Не сочтите меня невежливой… – начала она, иСтарыгин уверился, что дама сейчас отошьет его весьма твердо.

Что ж, он не ловелас и не дамский угодник, не в его правилахбросаться на каждую мало-мальски привлекательную женщину, встреченную на модныхтусовках и вернисажах. Незнакомка заинтересовала его в профессиональном плане –ей точно что-то известно о той картине, реставрацией которой он в данный моментзанят. И ему просто необходимо выяснить, что.

Тут Дмитрий Алексеевич пытался обмануть сам себя, потому чтокроме профессионального он питал к незнакомке интерес личный. Проще сказать,она не то чтобы понравилась ему с первого взгляда, но, несомненно, привлекалаего чем-то, чему он не мог дать объяснения.

Если бы у Старыгина нашлось время для самоанализа, он быочень удивился своему нынешнему состоянию. Вроде бы не мальчик уже – сорок тригода, да и раньше не страдал чрезмерной влюбчивостью даже в юности.

Отношение свое к женщинам Дмитрий Алексеевич определил раз инавсегда. Он их не чурался, но ни одну не подпустил к себе слишком близко, ниодной не позволил занять в своей душе больше места, чем хотел сам. Надосказать, дамы это чувствовали и не делали попыток повернуть ситуацию в своюпользу.

Если же незнакомка не хочет даже назвать своего имени, сталобыть, на продолжение знакомства нечего и рассчитывать.

– Я мог бы вас подвезти, – произнес ДмитрийАлексеевич отстраненно-вежливо.

В самом деле, пускай она не думает, что он – легкомысленныйприставала, он – приличный человек и, кстати, очень занятой. Сегодня, впрочем,как и всегда, у него был напряженный день, Старыгин торопился на вернисаж и неуспел перекусить даже в обед, потому что неожиданно вызвали к музейномуначальству. В отделе рукописей старая знакомая Танечка угостила его кофе спеченьем. Дмитрий съел за разговором всю пачку, хотя неоднократно давал себеслово ограничить мучное. Отказаться совсем от сладкого было выше его сил. Кофеу Татьяны оказался жидкий, но хоть горячий.

А на вернисаже голодные художники мигом расхватали всебутерброды с красной рыбой и полукопченой колбасой, он и мигнуть не успел.

Внезапно он осознал, что ужасно устал, хочет поестьчего-нибудь сытного и горячего. А потом завалиться на мягкий диван с книгой икотом Василием под боком. Кстати, кот давно уже его ждет, голодный и одинокий,и по возвращении выскажет Дмитрию Алексеевичу все, что думает о легкомысленныххозяевах, которые бросают домашних животных на произвол судьбы.

– Пойдемте! – Старыгин направился к выходу.

У двери воспитание все же одержало верх, и он остановился,чтобы пропустить даму вперед. Молча они прошли до того места, где Старыгиноставил машину. Он представлял, как женщина сейчас поднимет брови впренебрежительном, высокомерном удивлении, увидев его далеко не новые «Жигули»,но его ожидал более неприятный сюрприз. Чей-то джип «Лендкрузер» полностьюперегородил выезд его машине.

– Вот тебе и на! – только и вздохнулСтарыгин. – Выходит, я теперь без колес!

Он виновато развел руками и подумал, что все к лучшему – всеже он выпил бокал шампанского на вернисаже, так что за руль лучше не садиться.Он сделал несколько шагов к проезжей части, чтобы поймать даме такси, но тутона тронула его за рукав.

– Простите меня, я, наверное, кажусь вам ужасноназойливой, – проговорила она неуверенно.

Настал черед Старыгина недоуменно поднимать брови.

Она помолчала, кусая губы в сомнении, потом, видимо,решилась и подняла глаза, которые сейчас, на улице, казались зеленоватыми, какпрогретая полуденным солнцем морская вода.

– Мы могли бы поговорить в спокойном месте? Мне нужномногое вам рассказать…

– С удовольствием! – Старыгин не смог сдержатьудовлетворенной улыбки.

Так уж получилось, что улыбка его действовала на женщинвсегда одинаково – они проникались доверием и начинали рассказывать ему всюсвою жизнь. Не всегда это было кстати.

Старыгин подал даме руку, и они пошли не спеша. Был тихийлетний вечер, солнце неторопливо опускалось за дома к горизонту, каксредневековый алхимик, превращая стекла нарядных зданий в жидкое золото. Облакабыли подсвечены розовым.

Дмитрий Алексеевич подвел свою спутницу к маленькому уютномукафе, расположенному в тихом переулке неподалеку от набережной Фонтанки.

Кафе было с заметным уклоном в итальянскую кухню. ДмитрийАлексеевич вообще по роду деятельности тяготел ко всему итальянскому – опере,архитектуре, машинам «Ламборджини», карпаччо из тунца и капучино.

Он выбрал столик на двоих внизу, в подвальном этаже, гдестены были расписаны сценами из итальянской комедии дель арте.

– Мне только кофе, – сказала незнакомка, отодвигаяменю, принесенное официантом.

Жест был очень естественным и грациозным, и ДмитрийАлексеевич невольно залюбовался.

«Кто же она такая? – задумался он. – Судя похудобе, грациозности и отсутствию аппетита, наверно, балерина».

Он представил себе незнакомку на сцене – гибкая фигура,длинная шея, гордая посадка головы…

От таких приятных мыслей Старыгина отвлекло вульгарноебурчание в животе. Организм недвусмысленно давал понять, что его баснями некормят.

Дмитрий Алексеевич с удовольствием съел бы сейчас полнуютарелку спагетти с морепродуктами. Или со сливочным соусом. Или же пускайпринесли бы им на двоих огромную пиццу с ветчиной, оливками и анчоусами.