Братство обреченных - Владислав Куликов Страница 59

Те лишь отмахивались.

— А рукопашный бой? Вас уже научили рукопашному бою? Я ничего не пропустил?

Ему говорили: нет, ничего не было. А он не верил и переспрашивал.

Вскоре Андрей узнал ужасную вещь. Если бы ему сказали раньше, то ни за что не стал бы он поступать в пехотное училище! А сейчас давать задний ход было поздно и позорно.

Оказалось, что курсанты раз в полгода должны совершать полевые выходы. Это — тридцать километров пешком с полной выкладкой. А после надо еще побегать, пострелять, покопать окопы. В итоге — возненавидишь жизнь по полной программе.

— Чего расстроились, салабоны?! — утешали их в редкие минуты задушевных бесед молодые офицеры, закончившие это же самое военное училище. — Мы каждый месяц ходили. А вы раз в полгода. Да сейчас из училища санаторий сделали! Растят дрыщей! Что из вас получится — хрен знает! Блин, зассали один раз на учебку сходить!

Учебкой в их «фазанке» (так еще называли в просторечье училище) называли учебный центр, где располагались полигоны. Он находился как раз в тридцати километрах за городом. Каждый месяц курсанты проводили одну неделю на учебке и три — в городских казармах.

— Вы стадо инвалидов, а не защитники родины, — ворчали молодые офицеры. — Мать вашу, набрали кальтонов. Вон в Рязанском воздушно-десантном вообще по шестьдесят километров ходят. Там — подготовка! А здесь — лафа.

Но Ветрова эти слова утешали мало. Ему казалось, что этот полевой выход не кончится никогда. Они шли и шли. Вещмешок наливался свинцом. Автомат давил плечо. А ремни снаряжения сбивались и жутко мешались. Хотелось упасть и больше никогда не подниматься. Вот высшее блаженство! Но он продолжал переставлять деревянные ноги.

Когда Андрей через полгода приехал в первый курсантский отпуск (две недели зимой), выяснилось, что ему совершенно нечего рассказать. Ведь военная служба интересна, когда мечтаешь о ней. Или когда вспоминаешь ее много позже. А когда ты крутишься внутри нее, военная служба — уныла и тяжела.

Не рассказывать же, как под утро в казарме раздаются стоны. Это у курсантов сводит ноги судорогой. В икрах что-то жжет и стягивает так, что даже ногу не разогнешь. А после судорог — не спустишься с лестницы. Потому что все болит. Подняться-то еще худо-бедно можно. А вот вниз — никак. Только если держаться за перила. Или друг за друга. Вот и топтались в нерешительности одинокие первокурсники возле лестницы. Ждали, когда подойдет другой, такой же. А потом парочка обнималась и со стонами да покряхтываниями спускалась по ступенькам.

— Вот она, советская военная угроза! — смеялись те, кто еще мог спуститься без посторонней помощи.

Но разве расскажешь такое девочкам?! Никак нет!!! Ведь первый отпуск после школы — отчетный. Надо показать, что ты не ошибся в выборе. Что за полгода стал крутым, и перед тобой открываются такие горизонты, которые гражданским салагам и не снились!

Андрей не снимал в отпуске форму. Но иногда, беседуя с очаровательной одноклассницей (Хабаровск, институт, в общем, достаточно типично, но девочка очень мила, и как же он раньше ее не разглядел?), он мог позволить себе чуть откинуться назад в кресле и как бы небрежно расстегнуть одну пуговичку на кителе. А потом наклониться к ней, так чтобы коснуться красным погоном краешка ее плеч и прошептать что-то милое. Вроде того — как не хватает женского тепла там, в холодной казарме. Как он вспоминал ее на марш-бросках, и ее улыбка, сохранившаяся в памяти, помогла выжить, именно выжить, а не добежать, в том суровом мужском испытании…

Все бы ничего, да ведь одноклассницы (да и друзья-одноклассники тоже) требовали подробностей. И тогда Андрей стал придумывать героические истории. Больше всех ему самому понравилась байка про то, как их забросили со спецзаданием в Китай.

— Надо было вызволить группу наших разведчиков. — Взгляд Андрея на секунду уходил глубоко в себя…

Ведь рассказывать истории тоже надо уметь. Тут важно создать интимную обстановку. Вызвать доверие, сочувствие… Или то, что ты хочешь вызвать.

— Они выполняли секретное задание, — продолжал после некоторой паузы Андрей и пристально смотрел на собеседницу, словно решал: можно ли ей доверять? Имеет ли он право рассказывать ей важную государственную тайну? — Но они провалились. И отступали к нашей границе. — Андрей глубоко вздыхал. Каждое его слово звучало весомо и убедительно. Как сама правда. — Обычно эту работу должен делать спецназ. Но он застрял под Кабулом. В Афганистане. И тогда послали нас…

У девчонки загорались глаза. То был лишь интерес, прелюдия к нечто большему… Главное — умело подбрасывать дровишки в этот огонек, не дать ему угаснуть! Тут важно правильно рассчитать дозу. Мало дров — попусту лес рубил. Много — и они завалят огонь, он задохнется под их тяжестью. Поэтому Андрей не спешил. Он морщил лоб, словно медленно и мучительно вспоминал. На самом деле — придумывал.

— На боевой машине пехоты мы переплыли Амур и оказались в Китае. Доехали до деревеньки Синьдзянь, это в ста километрах от границы. Нашли в условленном месте группу. И тут нас обнаружили косоглазые… — последние слова стоном вырывались из горла Андрея.

— Ах! — Девушка вздрагивала.

— Был страшный бой, мы еле унесли ноги. — Теперь каждое слово давалось ему с болью. — Попали на минное поле. Вокруг горела земля. Одного разведчика не уберегли. Мина срезала ему череп. Вот так!

Андрей резко проводил ладонью по лбу.

— На себе не показывай! — умоляла девушка.

— Хорошо. — Он устало кивал. — Я еще друга потерял. Ему руку оторвало. Он истек кровью вот на этих ладонях…

— Бедный!.. А потом? Что было потом?

— У БМП сорвало гусеницы. Мы на руках потащили убитых и раненых. Вышли к Амуру. Там нас поддержали огнем свои. А мы переплыли на тот берег. Только ты никому не рассказывай. Это — тайна.

— Обещаю: никому! — с жаром обещала девушка.

Эта история стала хитом! Она так понравилась самому Андрею, что он в разных вариациях рассказывал ее все четыре года, пока учился. Через пару лет история набрала вес, нагуляла достоверность. Уже и в голову никому не могло прийти: почему желторотиков-первокурсников послали на такое опасное задание? Не могли хотя бы третьему курсу поручить? Все смотрели на возмужавшего Ветрова и понимали: кого же еще, как не этого бравого парня, отправлять на выручку разведчиков?

А к четвертому курсу Андрей столько раз повторил эту историю, что ему начало казаться, будто она случилась на самом деле. Конечно, умом он понимал, что все это ложь от начала до конца. Но история уже лежала где-то в памяти на полочке правдивых воспоминаний. И Андрей действительно стал часто путать ее с воспоминаниями…

Дело дошло до того, что однажды перед государственными экзаменами (когда на выпускников надели уже офицерские портупеи и до лейтенантских звездочек оставалось рукой подать) Андрей попытался рассказать эту историю своему однокурснику. Просто они сидели за бутылочкой, вспоминали былое, и как-то само собой вырвалось, мол, помнишь, как мы на первом курсе в Китае на минном поле оказались?