Обратный счет - Марина Зосимкина Страница 58

Он перестал стрематься посторонних шумов и даже был бы рад, если бы какой-нибудь шум раздался. Он кричал вниз, в этот проклятый лаз, но лаз молчал страшной могильной тишиной. Потом послышался каменный скрежет. Это Игорь выцарапывал себя из-под обломков. Его завалило, но не так, как Федьку. Федьку пришибло куском треснувшей колонны, который раздробил ему череп, заодно продавив плечи и грудь. Он был мертв.

Макс долго потом видел в тяжелых снах эту упавшую колонну в кляксах крови по краям, освещенную овальным пятном электрического фонаря.

Потом он подтягивал Баскетболиста наверх. Нормальной опоры для ног не было, Макс боялся, что не удержится, и Игорь своим весом стащит их обоих в Федькину могилу. Но вытянул. Игорь почти терял сознание, повезло, что он смог прицепить поясной карабин к спущенному через дыру тросу. Домой Бэтээр волок его на себе.

Они не знали, как сказать Федькиным родителям, и не сказали им ничего. Парня посчитали пропавшим без вести, в то время такое часто случалось. В основном, конечно, исчезали дети всех возрастов и молодые женщины, но и мужики иногда тоже. По крайней мере, у Федькиных матери и отца осталась надежда.

Игорь попал в больницу с травмой головы, контузией и еще с чем-то хреновым. Родителям он сказал, что свалился с платформы.

Прокатило, поверили.

Несколько раз Стычкин делал заходы, пытаясь вызнать у Баскетболиста, что все-таки нашел в той яме Федька. Но Игорь уворачивался и нес пургу насчет какого-то церковного архива, а всем было известно, как Федька был повернут на археологии.

Баскетболист валялся с забинтованной башкой и терял сознание при малейшем повышении мышечного тонуса. В такой ситуации приставать с расспросами к нему было трудно и абсолютно безнадежно. И Макс отстал. Про свое диггерство они забыли.

Потом налет на обменник и зона.

Потом снова воля и задница, в которую Бэтээр сам себя засунул, когда решил занять денег у гиены Костоеды.

И чтобы из этой задницы вылезти, Максу срочно и позарез нужны деньги. Или товар. Сейчас много сталкерских сообществ, не то что в те времена. Он пошарит в Интернете, найдет себе напарников и возьмет их в долю. Они достанут эти архивы и найдут, кому их толкнуть. А если Ленчик Костоеда будет торопить с выплатой долга и наступать ему на гланды, Макс не станет заморачиваться с экспедицией, а просто найдет покупателя на карту острова сокровищ, которая тоже может стать хорошим товаром.

Баскетболист разжал губы и с трудом произнес:

— Федьку достать надо. Ты прав, Максимка. Достать и похоронить. Родители его как, живы?

— Не знаю. Не узнавал, — огрызнулся Макс, которого тоже ощутимо болезненно цапанули воспоминания, — ну, что, отдашь каракули? У меня времени почти не осталось, скорее решай. Если зажилишь, я снова отправлюсь на зону. Одна радость, что в нашем Редникине без этой мрази Костенко будет почище.

— Сколько тебе надо денег?

После паузы Макс ответил:

— Много. Сразу не отдам.

— А я и не прошу, чтобы ты мне что-то отдавал… сразу.

Игорь, морщась, свесился с кровати, залез в прикроватную тумбочку, пошарил в ящике и вытащил оттуда толстое портмоне. Портмоне сунул Стычкину.

— Мне трудно самому, башка болит. Возьми там авангардовскую кредитку. Пин-код запомнишь, не записывай. Если не хватит, досыплю еще, с другого счета.

— А сколько на этом? — по-деловому осведомился Бэтээр, запихивая карточку в свой бумажник.

— На этом двести тысяч.

— Рублей? — обиделся он.

— Евриков.

— Нормулек, — удовлетворенно произнес Стычкин, — а карта?

— Поправлюсь, вместе пойдем. Хотя, давай нарисую.

— Нет. Поправляйся. Припереть тебе жратвы какой-нибудь? Давай, я смотаюсь в маркет по-быстрому, а то мне домой хочется поскорее, долг этой гиене в клюв сунуть.

— Да постой ты, не пыли. У меня тут всего навалом из жратвы. Откуда у тебя проблема, лучше расскажи.

Бэтээр пожал плечами и рассказал. Как мыкался в поисках работы, а его никто нанимать не хотел. Он повар классный, только кому нужен работник общепита, окончивший такой колледж? Тогда он решился открыть собственную столовку, и это у него получилось. Он арендовал нежилое помещение в бывшей заводской медсанчасти, которая вплотную примыкала к территории механического завода, а вокруг и около завода вообще сплошная промзона, и покормиться в обед трудовому человеку просто негде. То есть, имеется, конечно, заводская столовка, но она внутри проходной и туда не попасть человеку, работающему по соседству на складе стройматериалов или на овощной базе, или в одной из фирмочек, которые квартируются в трехэтажном кирпичном здании бывшего ПТУ. Так что с нишей Макс Стычкин не прогадал, его столовая процветала. Он сам у плиты и разделочного стола стоял, а чуть позже еще повариху нанял, кассиршу, судомойку и приходящую уборщицу. Все путем было. Если бы не одна завистливая падла. И если бы не жилы-банкиры. Вот, собственно, и все. Макс развел руками, подводя итог рассказу.

Игорь покивал головой, соглашаясь насчет падлы и банкиров.

Бэтээр засобирался. Встал со стула, протянул ему широкую ладонь.

— Ну, мне пора, Гарик, — сказал он. — Я, как разберусь с делами, приеду, навещу. Ты давай тут не залеживайся. Дома по-любому лучше.

Лицо Игоря болезненно скривилось, и он плотно закрыл веки. Пальцы, худые, как у узника концлагеря, судорожно стиснули край одеяла.

Макс ругнулся про себя, сообразив, что сказал что-то не то. Как ему может быть лучше дома? Баскетболист теперь остался совсем один.

Стычкин снова уселся, уперев руки в колени. Пожевал губами. Спросил:

— А скажи мне, брателло, вытащил ты тогда что-нибудь из-под завала?

Баскетболист поднял веки, но на Максима так и не посмотрел. Уставился в потолок. Произнес без интонации:

— С десяток николаевских червонцев. Золотых.

— И много их там оставалось?

— Оставалось. План нарисовать?

Стычкин непонятно хмыкнул.

— Поправляйся. Вместе пошарим. Я вот что хотел… Ты Аньку Гусеву помнишь?

— Ну, — после паузы отозвался Игорь.

— Встретил я ее как-то недавно на улице, постояли, покалякали. Про тебя, урода московского, тоже вспоминали. Но недолго калякали, торопилась она. За сыном в спортивную школу.

— Надо же. Значит, замуж Аня вышла. Счастья ей.

— Ну, ты кретин. Чтобы родить, замуж выходить не обязательно. Она одна пацана растит. Задиристый такой пацанчик, нагленький.

— А сколько лет пацану? — вдруг заволновался Игорь.

— Ну как сколько? Одиннадцать.

Стычкин без улыбки смотрел на Игоря.

— Ты хочешь сказать. И она мне ничего не сказала?! И столько лет ничего не говорила?! А ты?!..