Дело одинокой наследницы - Эрл Стенли Гарднер Страница 58

Мейсон сидел в своем кабинете, улыбаясь Делле Стрит.

– Я думаю, есть повод, чтобы отпраздновать, Делла. На этойнеделе у нас гастролирует цирк на льду. Достань четыре билета на лучшие места,а потом закажи столик в нашем любимом ночном клубе.

Делла Стрит протянула руку к телефону.

Как только она закончила говорить, раздался условный стукПола Дрейка.

Делла Стрит открыла дверь.

Дрейк вошел в кабинет, занял свое любимое положение вбольшом кожаном кресле, почесал голову и сказал:

– Просто не представляю, как тебе это удается!

Мейсон улыбнулся:

– Дело об убийстве напоминает детскую игру, в которой, чтобыувидеть картинку, нужно сложить вместе маленькие кусочки. Если ты нашелправильное решение – все части подходят, а если какие-то из них не укладываются– значит, найдено неверное решение.

– Сегодня вечером у нас выход в свет, Пол, – сообщила Делла.– Вы с Марлин Марлоу и мы с шефом идем в цирк на льду, а затем в ночной клуб.

– Согласен! А эта девушка ничего, симпатичная.

– К сожалению, Делла, – заметил Мейсон, – ты приходишь кнеправильным выводам.

– Ты же сам мне сказал: столик на четверых, – в удивленииответила Делла.

– Мы берем с собой не Пола Дрейка, а Кеннета Барстоу.

– Мне это нравится! – воскликнул Дрейк.

– А мне в самом деле это нравится, – сказала Делла. – Меняуже начало волновать развитие событий. Пол, тебе надо было бы видеть лицо шефа,когда судья Осборн объявил, что дело против Марлин Марлоу закрыто.

– И что случилось с его лицом? – спросил Дрейк. – Выражениеоблегчения?

– Облегчения? Черта с два! – воскликнула Делла. – Все впомаде. Прекрасный принц, о котором всегда мечтала Марлин Марлоу!

– Решил отбить ее у Кеннета Барстоу? – спросил Дрейк.

– Похоже, – улыбнулась Делла. – Конечно, бедняжка билась вистерике. А затем, если уж прямо смотреть на вещи, симпатия между Марлин Марлоуи Кеннетом Барстоу пока была только односторонней.

– Не обманывай себя, – заметил Дрейк. – Барстоу сразу же внее влюбился. Он себе ногти пооткусывал, когда стало похоже, что у нее билет водин конец в Сан-Квентин [4].

– Тем не менее ты должен быть готов отказаться от цирка нальду, чтобы помочь одному из своих сотрудников устроить личную жизнь.

– Я успокоюсь, если Перри объяснит мне, как он догадался,что произошло на самом деле.

– Мне помог отпечаток большого пальца.

– А откуда ты узнал, что он принадлежит Палмеру Эндикотту?Мне казалось, что Ральф фактически доказал, что это его отпечаток.

– Палмер Эндикотт очень умен, – начал Мейсон, – можете несомневаться. Очевидно, это он все придумал. Давайте рассмотрим доказательства:Роза Килинг пользовалась перьевой авторучкой. Она делала нажим, когдаподписывалась, и он виден лишь в линиях на чеке. Ральф Эндикотт показал мнечеткую копию, сделанную под копирку, письма, отправленного Марлин Марлоу.Перьевой ручкой такую копию не сделать. Это письмо определенно было написаношариковой. Вы, конечно, понимаете, что в шариковых ручках используется паста, ане чернила, как в перьевых. Отпечаток пальца на оборотной стороне чека сделанпастой из шариковой ручки. Ральф Эндикотт заявил, что это его отпечаток. Ральфодин раз встречался с Розой Килинг. Предполагалось, что Палмер ее не знает. УРальфа было неоспоримое алиби. У Палмера, очевидно, его не было вообще.Поэтому, как только стало ясно, что на чеке отпечаток пальца Палмера, раскрытьдело не представляло труда. Значение этого отпечатка не доходило ни до одногоиз них, пока я не появился в доме Эндикоттов и Ральф не рассказал мне, чтослучилось. Это было соединение фактов и придуманного ими, как Эндикотты идоговорились заранее. Затем я обратил их внимание на отпечаток пальца на чеке,и, конечно, Ральф стал настаивать, что он принадлежит ему. Я попросил егоподтвердить это. Ральф Эндикотт – тугодум. Он не мог найти выхода изсложившейся ситуации. Возможно, он стал бы изображать возмущение по поводутого, что я не верю ему на слово, и попросил бы меня покинуть дом. Это, однако,могло вызвать подозрения. Палмер Эндикотт, наоборот, соображает очень быстро.Он сразу же понял, что на чеке – отпечаток его правого большого пальца, иподсказал Ральфу, что делать, прямо у меня под носом, причем так хитро, что накакое-то время обдурил меня. Палмер настоял, чтобы Ральф поставил своиотпечатки на листе бумаги и дал мне для сравнения. Палмер ушел в другую комнатуза бумагой и штемпельной подушечкой. Вернувшись, он махнул листом у меня передглазами, чтобы показать, что бумага чистая, но, естественно, он держал листбольшим и указательным пальцами, предварительно намазав чернилами большойпалец. Так что, когда он положил бумагу на стол, на ней остался отпечаток егоправого большого пальца. Не думаю, что Ральф понимал, как выкрутиться, но всеравно пошел к маленькому столику, на котором Палмер оставил лист и штемпельнуюподушечку, надеясь, что, пока он ставит отпечатки, ему или кому-то еще в головуявится какая-нибудь идея, так что не придется отдать мне лист для сравнения.Когда Ральф подошел к столу, он увидел не чистую бумагу, а лист с отпечаткомправого большого пальца Палмера и сразу же все понял. Он с облегчением вздохнули сделал отпечатки четырех пальцев правой руки и пяти левой, а затем принеслист мне. Я сравнил их с отпечатком на чеке и пришел к выводу, что на чекеостался отпечаток правого большого пальца, и, естественно, предположил, что онпринадлежит Ральфу. В это время Палмер под предлогом приготовления нам выпитьотправился на кухню и смыл следы чернил.