Угол падения - Наталья Андреева Страница 57

— Как же вы водите машину?

— Как все. Я купил права. Это преступление? Можете пересажать половину всех автомобилистов.

— Ими ГАИ пускай занимается. Значит, за компьютером вы целыми днями сидеть можете, машину водить тоже можете, а стрелять нет. Не логично получается.

— Как раз логично. Я экономлю зрение ради того, "что мне действительно необходимо. А стрелять мне незачем.

— Вы убили Лилию Мильто?

— Да не убивал я ее. Зачем мне убивать? У меня с психикой все в порядке, я не маньяк какой-нибудь. С чего мне убивать девушку, которая и так мне ни в чем не отказывала?

— Я могу подсказать вам, Валентин Дмитриевич, что это был за мотив…

В кабинет вошел Матвеев. Покосился на Беликова:

— Валентин Дмитриевич, выйдите на время в коридор, покурите, отдохните.

— Спасибо. — Беликов вытер намокший лоб, с облегчением исчез за дверью.

Матвеев присел возле стола: —Ну, что, Леша?

— Да, бред какой-то. Целый час по кругу одно и то же. С одной стороны, у него зрение такое, что в слона не попадет с расстояния в один метр, не то что в человека. С другой стороны, машину-то он водит.

— Правильно. Потому что есть такая штука, как контактные линзы, в них можно полную коррекцию при любом зрении сделать. У меня дочка тоже все глаза себе вычитала, щурилась на все, а очков стеснялась. Сейчас надела линзы, никто и не замечает, что у нее видимость почти нулевая. Может, у Беликова есть комплект контактных линз, но он их постоянно не носит, а только в крайних случаях.

— Проверим. Алиби у него никакого нет: все время сидит дома, с соседями не общается. Мотив отрицает. Но Лилия вполне могла его окрутить и натравить на Серебрякова. Не сама же она стреляла? А?

— Что ж, другого подозреваемого у нас нет. Пока Беликов не доказал, что сидел дома эти два дня, он первый кандидат. С другой стороны, улики-то все косвенные. Если бы пакет с деньгами найти…

— Интересно, а вы действительно считаете реальным, Павел Николаевич, что мужчина, две недели знакомый с женщиной и о которой у него создалось не самое лучшее впечатление, пойдет вечером убивать любовника, который эту самую женщину бросил полгода назад? Абсурд какой-то.

— Это для тебя абсурд. Мало ли, что она ему наплела. Могла запросто сказать, что шеф к ней приставал, заставлял силой, шантажировал потерей работы, принудил сделать аборт. У баб фантазия такая, что из мелочи раздуют Большую Советскую энциклопедию.

— Нет, все равно не могу понять. Вы учили всегда ставить себя на место преступника, чтобы понять его психологию. Так вот: Беликова я не понимаю.

— Видно, про любовь еще мало знаешь. Не встретил еще настоящую любовь, Леша, так, чтоб за душу… Вот представь себе: сидел спокойненько тихий молодой человек, очкарик и зануда, жил себе поживал в некой виртуальной реальности и думал, что жизнь определилась окончательно и бесповоротно. И вдруг появляется девушка, красивая, достаточно ловкая. А годочков юноше, между прочим, уже прилично за двадцать. Может он запасть на такую-то фею? Вполне. И тут она ему сообщает, что жизнь ее до него была до крайности несчастной, а один подонок вовсе унизил и оскорбил так, что дальше жить не хочется. Как должен поступить благородный рыцарь, только что вылупившийся из этой самой виртуальной реальности и привыкший верить на слово? Вполне может схватить пистолет и пойти кровью смывать позорное пятно на чести любимой девушки.

— Ага, при этом не забыв замаскировать благородный акт под заказное убийство. И как замаскировать! Кстати, денежки он тоже прихватить не забыл.

— Ну, если принять во внимание, что Беликов склонен к точным наукам, к тому же программист, то это вполне может и соответствовать. А деньги мог и у родителей спрятать или в землю закопать где-нибудь на даче. Искать надо. В общем, вывод такой: работай, Леша, работай. Попробуй поговорить с ним по-другому. Не дави, пусть парень расслабится, расскажет, как проводил время с девушкой, к кому с ней ходили, где гуляли. Про родителей поговори. Пойми, на что он способен, а на что нет. Это ж тебе не алкаш закоренелый и не наркоман, психика тонкая, ранимая. Глядишь — сам тебе все расскажет.

— Да понял я, чего вы от меня хотите. Похоже, до^ окончательного установления истины еще далеко.

— Вот и я говорю: работай, Леша.

Матвеев вышел из кабинета:

— Беликов, заходите.

Валентин боком протиснулся в дверь. Ему явно полегчало, он был бледен, но решителен и готов отстаивать свои права.

— Садитесь, Валентин Дмитриевич. — Леонидов повертел в руках карандаш: надо было все начинать сначала. — Скажите, как вы познакомились с Лилией Мильто? Где, при каких обстоятельствах? Когда точно это случилось?

— Я точно не помню, где-то в середине августа. Дело было в офисе на «Павелецкой», где я сейчас работаю. Они дали объявление в газету, кажется «Из рук в руки», что ищут программиста за небольшую плату. Я человек не привередливый, много не прошу, работаю быстро. Позвонил, договорился приехать на собеседование.

— И сразу увидели Лилю?

— Ну да. Они, видимо, сотрудников набирали, директор с кем-то беседовал, поэтому секретарша попросила меня подождать в приемной. Смотрю — на диване девушка сидит, симпатичная такая, рыженькая. Я присел рядом, не близко, конечно, в противоположном углу.

— Это еще почему?

— Знаете, я стесняюсь женщин, тем более таких симпатичных. Кто знает, чего от них ждать: могут и послать подальше, они же только о том и думают, что все мужики мечтают их клеить.

— Значит, до знакомства с Лилей у вас не было девушки?

— Почему, была. Знаете, у меня ведь своя квартира. Бабушка умерла года два назад, кроме родителей, других наследников не было, а у них своя трехкомнатная, вот они и решили меня отделить. Мама все хотела, чтобы я женился, пыталась познакомить с дочками своих приятельниц. Ну, я сопротивлялся, сопротивлялся, а потом одна понравилась. Мы расписываться не стали, решили так пожить немного, посмотреть, что получится. — Беликов глубоко вздохнул.

— Ну и что получилось?

— Она сбежала через месяц. Заявила, что со мной со скуки можно помереть, и ушла. Не понимаю, что этим женщинам надо? Я вообще ни во что не вмешивался — хотел как лучше.

— Ладно, оставим в стороне подробности вашей жизни в период, который меня мало интересует. Лиля с вами сама заговорила?

— Конечно. Еще бы я стал навязываться. Она спросила, нет ли у меня зажигалки, потом подошла к секретарше, выяснила, что директор, видимо, не скоро освободится. Ну, вернулась ко мне и говорит: «Пойдем перекурим это дело, все равно еще час мариноваться в этой клоаке». Не знаю, чего ей так не понравилось, офис как офис, бывают хуже. Я пошел с ней покурить. Она сразу начала мне рассказывать про свои проблемы, как ее уволили, какая стерва ее мамаша, как надоело возвращаться домой и выслушивать это бесконечное занудство о том, что раньше все работали и никто без дела не болтался.