Две головы и одна нога - Иоанна Хмелевская Страница 56

Капитан серьезно покачал головой.

– Нет, не думаю, как раз мне представляется закономерным. Подумайте сами, пани Иоанна, ведь убей они вас, полиция примется за повальный обыск в вашей квартире, перероет все бумаги и найдет те самые… Этого они боятся больше всего на свете! Так что в их интересах оставить вас в живых. К тому же наверняка надеются получить от вас информацию по этому поводу. Думаю, их план предусматривал сначала запугивание вас, а потом – личный контакт с вами. Возможно, личный контакт оставляли напоследок, не очень надеясь на его результат, предварительно намеревались сами поискать у вас как следует, вот чем я объясняю покушение на ваше здоровье с помощью гипсовой головы. Вас положат в больницу, пролежите вы там долго, и у них будет время порыться в вашей квартире и чулане. Жаль, не получилось…

– Вы что, пан капитан?

– Да нет, вы меня не так поняли. Я жалею, что они не стали рыться в вашем чулане, вот уж не завидую…

– А, понятно. И в самом деле, в квартире могли хоть поселиться и навести порядок в моих бумагах.

И я обвела комнату печальным взглядом. Бумаги в самом деле заполняли ее если не целиком, то уж наполовину точно, оставляя мне очень мало жилого пространства. Давно следовало разобраться в них, половину выбросить, да все как-то руки не доходили. Страшная работа! Капитан тоже огляделся, но тактично воздержался от комментариев.

– Думаю, об Иоланте Хмелевской они не знали, напрасно она боялась, и после ликвидации Елены Выстраш были уверены, что у вас больше не найдется источников информации.

– «Они»! – недовольно повторила я. – Вы все употребляете множественное число, пан капитан. Поясните, будьте любезны, кого вы подразумеваете под этим местоимением множественного числа? Псевдо-Ренусь с Мизюней плюс Новаковский, так? Но насколько я понимаю, из них никто лично не принимал участия в катастрофе под Лодзью? И вряд ли кто из них преследовал меня по пятам по всей Европе и подбрасывал головы. Как же тогда понимать это «они»?

– Не смешите меня! – разгневался вдруг капитан. – Действует целая шайка, тут и боевики, и охранники, и прочие специалисты. У Либаша достаточно наемников, которые даже не знают, на кого работают. Их нанимает Новаковский, да, тот самый Новаковский, бывший сотрудник спецслужб, специалист с большим опытом.

– Понятно. И очень логично, что именно к нему обратился Сшпенгель, тоже бывший специалист в этой области и тоже с большим опытом. Интересно, что вы теперь намереваетесь предпринять?

– Сначала подожду вашего звонка, вы помните, завтра?

Трогательное доверие! Сердце мое смягчилось, возможно, я испытала прилив теплых чувств к этому хорошему человеку, потому что неожиданно для себя предложила:

– Пан капитан, дайте мне номер вашего служебного факса. Есть же у вас хоть факс на работе? Есть? Очень хорошо, возможно, удастся немного облегчить вам жизнь, раз уж вы так благородно предпочитаете меня колючей проволоке…

Похоже, капитан и в самом деле предпочитал меня, ибо дал номер своего служебного факса.

* * *

Одних переговоров с полицией было мало для того, чтобы целиком заполнить этот день, пустой день после отъезда Гжегожа. Вечер предстоял пустой, охватит тоска, еще разревусь, в меланхолию ударюсь. Не хватало мне меланхолии на старости лет! Ну уж дудки! Надо срочно заняться делом.

Раскопала старые записные книжки и календарики вдобавок к тем, которые уже давно вытащила, разложила на письменном столе и принялась копаться в них.

Листала я старые записи, и одна из них привела на память новогодние гадания, которые мы, девчонки, устроили как раз у Мизюни в самом начале моей дружбы с ней. Собрались мы, значит, одни девушки, занялись обычными в таких случаях вещами. Лили воск, выбрасывали башмаки за порог дома, писали мужские имена на клочках бумаги… И, как живую, увидела разгневанную Мизюню, которая кричала со слезами на глазах: «Не хочу я Анджея! Пусть его возьмет кто-нибудь из вас! Хочу Ярека! Отдайте мне Ярека!» Вот интересно, почему мне так запомнилась эта сцена? А, поняла, я страшно завидовала Мизюне, у нее было чудесное платье. Вот и сейчас, увидев в своем воображении ту сцену из давних лет, разгневанную Мизюню я представила в том самом платье: модная, обтягивающая фигуру «труба» цвета морской волны. Мизюня была рыжеволосой, ее волосы замечательно гармонировали с цветом платья, на шее тоненькая золотая цепочка, большое декольте. Единственная замужняя среди собравшихся подружек, я была в интересном положении и, несчастная, напялила на себя какое-то старье. Так и вижу Мизюню: сверкающая морская зелень чудесного платья, большой узел медно-рыжих волос между теменем и затылком, в одной руке рюмка, в другой – клочок бумаги с Анджеем. Стоит она на фоне буфета, тоненькая, очаровательная, в отчаянии вся изогнулась и пытается обмануть судьбу, заменить свою бумажку с Анджеем на другую, их много разложено на буфете…

Потом она громко кричала, что гадание вышло неправильное из-за присутствия замужней особы, должны гадать одни девицы, и вот из-за меня результаты гадания следует признать недействительными. Я не стала возражать, жаль мне было подружку, и что стоило отдать ей какого-то неизвестного Ярека, Ярослава…

Я сама удивилась – до того четко припомнились вдруг те давние события. А все потому, что раскрыла табель-календарь тридцатипятилетней давности на страничке с записью новогоднего гадания. Чтобы быть точной, записаны оказались одни предсказания, я лично перед гаданием записала их перечень, и пожалуйста, какое значение имеет записанное слово!

Жаль, от того памятного дня в календарике остался лишь этот список и запись – «Новогоднее гадание у Мизюни», нет чтобы записать побольше… Стала припоминать, кто из подружек еще был на гадании. Эх, где они, подруги моих юных лет? Ганя в Канаде, Баська умерла, Люся, говорят, в Австралии, Эва… Минутку, как же я забыла, Эва Гурская! Совсем недавно встретила ее фамилию в еженедельнике «Жиче Варшавы» и еще подумала – надо же, до сих пор работает под своей девичьей фамилией. Сейчас она известный модельер женской одежды, в ее креациях подвизаются самые знаменитые артистки нашего театра, кино, телевидения. Правда, после того, как обе закончили Академию архитектуры и изобразительных искусств, мы ни разу не встречались, но что стоит попытаться?…

Разыскала ее телефон в варшавской телефонной книге десятилетней давности. Новые телефонные книжки так как-то составлены, что в них я никогда не могу найти нужные мне номера телефонов, злюсь, у меня появляется неприятное ощущение, что я впадаю в дебилизм. А вот в этой, десятилетней давности, очень понятно написано: Гурская Эва, художник-модельер. Настучала номер телефона на своем аппарате и услышала женский голос.

– Эва? – беззаботно спросила я. – Привет. Интересно, помнишь ли ты подружек юных лет? Баську Боберскую, Мизю Арендарскую, Ганю Костюк, Иоанну Хмелевскую…

– Хватит, перестань валять дурака! – радостно заорала в трубку Эва. – Это ты! Я видела тебя по телевидению. Господи Боже, сколько же лет прошло?