Королевы-соперницы - Фиделис Морган Страница 56

Переизбыток Удивления, когда мы не знаем, хорош для нас объект или нет.

Брови подняты, больше в середине, чем по краям. Рот открыт, губы сухие.

Северную сторону Линкольнз-Инн-филдс составляла череда элегантных домов, называвшаяся Ньюменз-роу. Судья жил в его западном углу. Элпью проводила графиню до парадного входа, а сама в одиночестве пошла на Джермен-стрит.

Графиня постучала. Лакей открыл дверь и проводил графиню в дом.

Не прошло и нескольких минут, как ее пригласили к высокопоставленному лицу. Он сидел в изящном резном кресле и курил длинную трубку. Когда графиня вошла, судья поднялся и предложил ей кресло по другую сторону камина.

— Итак, графиня! Кажется, я не имел удовольствия встречаться с вами раньше. Чем могу служить?

— Я пришла, чтобы рассказать об убийстве. Или скорее о связанных между собой убийствах, незаконной церемонии венчания, побеге заключенного из Тауэра, подкупе и продажности в высших сферах, краже со взломом и похищении.

— Помилуйте! — Судья выпустил большое облако синеватого дыма. — Да у вас просто каталог преступлений. Вы собираетесь продержать меня на службе до самой моей смерти?

— Я знала одну из убитых женщин. И меня ужасают не только сами преступления, но и та цепь безобразий, которую оставляет за собой виновный в этих ужасных злодеяниях.

Судья позвонил в маленький ручной колокольчик, вошел слуга.

— Пожалуйста, принеси нам чай и печенье, Том. — Он посмотрел на графиню. — Или вы предпочитаете стаканчик бренди?

— Бренди? Днем? — Графиня неловко поерзала в кресле. Неужели он принимает ее за ненормальную старую пьяницу? — Нет, спасибо, милорд, я с удовольствием выпью чаю.

Когда слуга ушел, судья наклонился к графине через разделявший их столик. — Назовите его!

— Кого назвать?

— Полагаю, вы кого-то подозреваете. Так кто же этот злодей, который оставляет за собой цепь безобразий?

— Некий титулованный джентльмен, сэр. Молодой человек, обладающий высокомерием и уверенностью человека, который считает себя выше закона, милорд.

— Выше закона, подумать только! — Дверь открылась, и вошел Том с чайным подносом. Он молча расставил чашки и удалился. — Боюсь, я не одобряю пребывание в городе такого отчаянного молодчика. Назовите же его, графиня. Позвольте нам схватить этого повесу и восстановить покой в потревоженном мире.

— Этот человек — предводитель титиров, — сказала графиня, поднося чашку к губам. — Лорд Рейкуэлл.

— Джайлз Рейкуэлл! — Судья осушил свою чашку, снова взял трубку и набил ее табаком. Зажег от огня в камине бумажный жгут и раскуривал трубку, пока не пополз витой полоской синий дымок. — Спасибо за сообщенные сведения. Они очень полезны.

— Хотите услышать подробности? — Графине не верилось, что судья так спокойно воспринял ее слова. — Мне известны время, места...

— В этом нет необходимости, графиня. Мы осведомлены о скверном поведении Рейкуэлла и его мальчиков-полуночников. — Он поднялся и открыл для графини дверь. — Я разберусь в этом деле. Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли сюда. Лондонцы могут спать спокойно, пока такие люди, как вы, будут проявлять подобную бдительность.

Не успела графиня опомниться, как снова очутилась на улице.

Поднявшись по своей лесенке, фонарщик менял свечу в одном из фонарей на площади. Как странно, подумала графиня, что лучше всего защищены элегантные и свободные от преступников улицы. Вероятно, это применимо и к людям: лучше всех защищены наиболее могущественные. Потому что в глубине души графиня понимала — ее визит был бессмыслен. Этот человек не собирался воспользоваться ее информацией, и лорд Рейкуэлл мог не бояться, что его арестует лорд судья Ингрем.

— Он снова приходил, — сердито заметил Годфри, когда Элпью вошла в дом. — Все вынюхивает. Битый час стоял на улице. А когда я окликнул его, быстренько смылся.

— Как выглядит этот человек?

— Обыкновенно, — ответил Годфри и пошевелил угли в очаге, пока они не разгорелись, давая тепло. — Седеющие волосы, среднего роста, одежда потертая. Чуть моложе меня.

Элпью положила купленную графиней книгу на кровать хозяйки. Ее так и подмывало развернуть и посмотреть приобретение в надежде, что там окажется какая-нибудь многообещающая работа по философии, но решила, что лучше дождаться возвращения графини. Элпью обратила внимание, что подписи под рисунками Лампоне с изображением Страстей часто цитировали Декарта, а также Гоббса, и теперь после прочтения «Левиафана» и возвращения его на место — под ножку кровати Годфри она надеялась снова заполучить какой-нибудь труд этого мыслителя.

В этот момент Элпью услышала низкий булькающий звук, доносившийся из-под кровати графини.

— Что это? — Но не успела она наклониться и посмотреть, как оттуда выскочил песик Ребекки, вцепился Элпью в подол и принялся трепать его, как крысу. — Какого черта?

— Ой, сегодня днем он сидел на крыльце. — Годфри оторвал собачонку от Элпью и посадил себе на колени. Песик немедленно успокоился, когда Годфри стал поглаживать его по голове. — Ее ищет, что тут гадать. Не волнуйся, малыш, я потом отнесу тебя к ней домой и прослежу, чтобы та девчонка тебя покормила. — Он еще погладил пса, и Элпью заметила, что на глазах у старика выступили слезы. Отвернувшись, она захлопотала по хозяйству.