Альтернатива для грешников - Чингиз Абдуллаев Страница 55

Он беспокоился за ребят. Беспокоился за Никиту Шувалова,бродившего где-то в городе. Он сознавал, что Шувалов и он сам являют собойотличные мишени для любителей стрельбы, не желавших, чтобы они рассказали обовсем в управлении. Уже не говоря о том, что предатель в его группе еще не былнайден.

Звягинцев уже не сомневался, что этот информатор реальнодействует в их группе.

Слишком явно все было. Когда он изолировал всех членовгруппы и поехал в больницу, то никто ничего не узнал. Точно так же получилось ис Шурыгиным. Но потом выяснилось, что раненый убит в больнице, а Шурыгинаубили, когда они ехали на явочную квартиру. Очевидно, к этому времениинформатор добрался до телефона и предупредил своих хозяев. Теперь оставалосьлишь заставить замолчать группу. Звягинцев еще не знал, что информатор убралДятлова.

Теперь нужно было каким-то образом оказаться внутри и неподставить себя под пули. Но как узнать, кто работал, а кто не работал на этубанду? Был уже двенадцатый час ночи, когда он заметил проезжавший мимо«воронок», перевозивший заключенных. Это был шанс. В машине сидел тольководитель. Он вышел на ярко освещенную улицу и поднял руку. Автомобиль плавнозатормозил.

— Добрый вечер, товарищ подполковник, — улыбнулся молодойпарень, узнавший Звягинцева, — куда так поздно?

— Мне нужно въехать внутрь, — объяснил Звягинцев, так и невспомнив, как звали парня, — только я не хочу, чтобы меня видели дежурные.

— Хотите проверить их бдительность, — засмеялся водитель.

— Да. Давай я залезу в твою каталажку, а ты провези менямимо дежурных.

— Идет, — засмеялся водитель, — только когда я закончуучиться, возьмите к себе в группу. Я учусь заочно на юридическом.

— Считай, что договорились, — улыбнулся в ответ Звягинцев.

Так все и получилось. Его неожиданное появление вызвалоэффект разорвавшегося снаряда.

— Откуда ты явился? — удивленно спросил начальник МУРа. — Мытебя почти похоронили.

— Что у вас произошло? — спросил Звягинцев, проходя вкомнату и закрывая за собой дверь.

— Убит Дятлов, — коротко сообщил Хонинов. Звягинцев огляделофицеров.

Тяжело сел. Остальные остались стоять.

— Как это произошло? — спросил он.

— Его нашли в туалете, — пояснил Краюхин, — кто-то задушилего леской.

— Его убил кто-то из нас, — мрачно сообщил Хонинов.

— Опять ты, Сергей, чепуху мелешь, — разозлился Краюхин. —При чем тут вы?

Звягинцев смотрел на своих офицеров. Махнул рукой:

— Садитесь и расскажите мне все, что было. Давайтеразберемся с Дятловым, — мрачно попросил Звягинцев, — кто его мог убить?

— Как вы приказали, мы все время были вместе, — пояснилХонинов, — но потом нас вызвал Панкратов, узнавший об убийстве Иона. А Дятловамы оставили на телефонах.

— Одного? — хмуро спросил Звягинцев. Хонинов опустил голову:

— Одного, кивнул он.

— Дальше, — в голосе Звягинцева был непривычный металл.

Мы предполагаем, что в это время Шувалов позвонил своемутоварищу Леониду Свиридову. И тот пришел к нам, чтобы рассказать обо всемДятлову. Потом я по приказу генерала Панкратова уехал в морг для опознанияпогибших. А Дятлов, видимо, рассказал кому-то из наших офицеров о случившемся.

Хонинов замолчал.

— Все? — железным голосом спросил Звягинцев.

— Нет, не все. Свиридов, очевидно, поехал на встречу сШуваловым. Он был застрелен у Рижского вокзала, а человек, который с ним был,сумел сбежать.

При этом они застрелили одного из нападавших, но труп нигденайти не удалось.

Видимо, нападавшие забрали его с собой. А Дятлов был найденубитым в туалете.

Его убили и бросили там.

Звягинцев почувствовал, как дрожат мускулы лица.

— Кто его там обнаружил? — выдохнул он.

— Я, — сказал Хонинов, — когда вернулся в управление.

Звягинцев привстал и, схватив капитана за воротник, смотрелему в глаза целую минуту. Вдруг покачнулся и снова опустился на стул. Краюхинпокачал головой.

— Тебе в больницу нужно, — сказал он, вставая, — выразберитесь тут, а я пока пошлю машину к этой журналистке. Кто разрешил ееучастие в вашей операции?

— Полковник Горохов передал нам разрешение министерства, —сказал, морщась от боли, Звягинцев, — но все правильно. Ее нужно обязательнопроверить.

Если убирают наших офицеров, то могут убрать и ее.

— Сейчас я приду, — кивнул Краюхин. — В коридоре мои люди. Янадеюсь, ничего не случится, пока я дойду до кабинета. Ну и времена настали,приходится охранять собственных сотрудников. — Он вышел, и Звягинцев тяжелоповернулся на стуле.

— Вам плохо? — спросил Хонинов. — Болит рана?

— Да. Только не рана, а сердце. И голова раскалывается.Лучше бы меня утром взорвали вместо Зуева. Я бы сейчас не сидел здесь какпамятник. Раз не сумел защитить своих ребят, то какой я командир? — Он мотнулголовой. Потом сказал:

— Кто проводит расследование?

— Сам Краюхин. Он нас сейчас допрашивал по одному. Всезаписал на магнитофон.

— Где запись?

— Вот здесь.

— Хорошо. Я потом прослушаю. Теперь слушайте меня. Шурыгинучаствовал во взрыве на Усачева. Они увезли Метелину за несколько минут допоявления там Зуева. А потом устроили взрыв. Запомните фамилию, ребята. Ихпослал туда полковник Барков из ФСБ.

Звягинцев был слишком утомлен, слишком расстроен. И поэтомуне увидел, как что-то изменилось во взгляде одного из слушающих его офицеров.Но когда Звягинцев снова поднял глаза, все было как обычно: на него смотреличетыре пары обычных глаз.

— Горохов ни в чем не виноват, — устало добавил Звягинцев, —его специально подставили, как и нашу группу. Запомните это, ребята. Егоподставили вместе с нами.

— Но фотография была смонтирована, — напомнил Аракелов, — аон сказал, что это настоящая.

— Так было нужно, — пояснил Звягинцев, — он хотел вывестииз-под удара нашу группу.

— Что будем делать, командир? — спросил Хонинов.

— Искать Баркова. Но с этой минуты никто не долженотлучаться. Ни на одну минуту. В туалет будем ходить парами. Я не хочу никогоподозревать, я слишком для этого устал. Но и подставлять больше никого не хочу.Я ясно выразился? — Четыре пары глаз: от черных Аракелова до темно-коричневыхМаслакова, от карих Бессонова до светло-голубых Хонинова. Кто из них могоказаться информатором? От этой мысли болела голова. Он мотнул головой, отгоняяот себя дурные мысли.