Спящий сфинкс - Джон Диксон Карр Страница 55

– Сэр, известно вам, что такое истерия? – спросил он.

Локи озадаченно нахмурился:

– Истерия? Вы имеете в виду…

– Нет, – перебил его доктор Фелл, – не тот стертый, неточный смысл, который мы обычно придаем этому слову. Чаще всего мы называем человека или его поведение истеричным, когда он просто сильно расстроен и не может сдержать эмоции. Нет, сэр! Я имел в виду нервное заболевание, имеющее в медицинской науке название «истерия». Если я буду сейчас рассуждать как профан и непрофессионал в медицине, то, не сомневаюсь, доктор Шептон поправит меня. Так вот, истерия, а точнее, совокупность определенных симптомов, называемых истерией, может проходить в сравнительно мягкой форме. Или она может создать интересный предмет исследования для невролога. Или она может перейти в сумасшествие.

Доктор Фелл снова помолчал.

Силия сидела не двигаясь, сложив руки на коленях, чуть наклонив голову, но Холден чувствовал, как дрожит ее тонкая рука.

Доктор Фелл продолжал:

– Позвольте мне назвать вам некоторые наиболее слабые симптомы истерии. Повторяю: слабые! Каждый из них в отдельности не обязательно является признаком истерии. Но нет настоящего истерика, который не обладал бы полным набором этих симптомов. Будь то мужчина или женщина.

– А мы в данном случае имеем дело с… – уточнил Локи.

– С женщиной, – ответил доктор Фелл.

И снова рука Силии задрожала.

– Истерик подвержен быстрой смене настроений, у него смех сменяется слезами по самым ничтожным поводам. Он часто говорит не думая, он любит находиться в центре внимания, ему просто необходимо, чтобы все смотрели на него, ему необходимо играть главную трагическую роль. Истерики обожают вести дневники, исписывая бесчисленные страницы изложением вымышленных событий. Истерик часто грозится покончить жизнь самоубийством, но никогда не делает этого. Истерик питает интерес к мистике, оккультизму и тому подобным вещам. Истерик…

– Подождите! – произнес Дональд Холден.

Голос его взорвал тишину, как выстрел.

– Вы хотите что-то сказать? – переспросил доктор Фелл.

– Да, хочу. Ведь сейчас вы описываете не Силию.

– А… – пробормотал доктор Фелл.

Холден собрался с мыслями, подбирая слова.

– Силия ненавидит быть в центре внимания, в противном случае она бы рассказывала свою историю повсюду. Силия никогда не говорит не подумав, – мне кажется, она даже слишком спокойна. Силия не стала бы вести даже самый простой, коротенький дневник, не говоря уже о таком, как вы описываете. Силия вслух признает, что никогда бы не нашла в себе смелости совершить самоубийство. Нет, доктор Фелл, вы дали сейчас не портрет Силии, а…

– А?..

– Вы дали сейчас абсолютно точный портрет Марго!

– Вот именно! – облегченно выдохнул доктор Фелл. – Надеюсь, теперь всем ясна сущность трагедии?

Он откинулся в кресле, элегантно взмахнув трубкой. После паузы он продолжил:

– Где-то далеко, по зеленым лужайкам прошлого, разгуливала Марго Деверо. Окружающие не понимали, кто она. Ведь она казалась здоровой, казалась веселой, ведь она любила игры, и все смеялись и аплодировали ей. Ее называли мужественной или даже свободной. И что же, если временами и были какие-то странности? Да, она была довольно нервной, ну что с того? Одним словом, окружающие ошибались все сильнее. Думаю, все вы слышали слова, которые любила повторять «вторая мамочка»: «Видите ли, есть в нашем роду одна странная особенность. У одной из моих внучек все в порядке, но за другую я беспокоилась всегда, даже когда она была еще ребенком». Разумеется, все думали, что эти слова относятся к другой сестре. И действительно, кто бы мог заподозрить Марго – веселую, подвижную, полную энергии? Невозможно! Даже самой Силии в голову не могло прийти, что Марго Деверо истеричка и что ее болезнь растет. Но «вторая мамочка» знала. Знал и семейный доктор. Оби и мисс Кук, будьте уверены, знали тоже. И вот они ждали (и бог знает, что думали при этом!), ждали, пока Марго не выросла и не превратилась в очень красивую девушку. Но даже и тогда трагедии можно было избежать, если бы не…

Холден весь вытянулся в струнку.

– Если бы не что? – нетерпеливо перебил он.

– Если бы Марго не вышла замуж.

Силия теперь дрожала чуть ли не всем телом. Холден старался не смотреть на нее.

Доктор Фелл хмуро продолжал:

– Не будем сейчас обсуждать физиологические причины, которые вызывают обострение истерии. Скажу только, что у истерика может появиться навязчивая идея. Например, такой человек может решить, что он слеп, и тогда он действительно как бы слепнет. Например, в случае Марго, будет опасно почти любое замужество. Если только мужем ее не станет единственно нужный человек, брак окажется катастрофой. Ибо ее заболевание имело сексуальные корни. Выйдя замуж, девушка обнаруживает (или думает, что обнаруживает, – а это одно и то же), что физическая близость с мужем вызывает у нее не просто страх, а панический ужас. Она кричит в голос, когда он приближается к ней. Малейшее его прикосновение вызывает у нее отвращение. И несчастный муж, пытаясь понять, что здесь не так и почему он вдруг превратился в прокаженного, сталкивается с разъяренной сумасшедшей. Это может длиться годами, оставаясь тайной для окружающих.

Доктор Фелл замолк. Обессиленный, но полный решимости продолжать, он не смотрел по сторонам, сосредоточив взгляд на прозрачном кристалле.

И Холден с содроганием вспомнил теперь свадебную церемонию в касуоллской церкви – пестроту праздничных нарядов и музыку, тихим эхом разливающуюся под сводами. Как он мог не понять тогда, что означают эти слезы и эти странные взгляды «второй мамочки» и старой преданной Оби? Как мог он не разглядеть сомнения во взгляде доктора Шептона? А Торли Марш? Как он мог быть так слеп и не разглядеть перемен, за семь лет произошедших с Торли? Все – настроение, выражение лица, даже отдельные словечки Торли – теперь обрело для Холдена смысл. Ярче всего он помнил слова Торли на вчерашнем допросе в галерее, когда доктор Фелл спросил: «Как вы узнали, что дверь в спальню вашей жены заперта изнутри?» – «Так было всегда», – отвечал Торли. Или это признание, сделанное таким плачущим голосом: «Раньше алкоголь веселил меня. Теперь нет».

– Доктор Фелл, – осторожно вмешался в рассказ Холден. – Хорошо, что вы говорите так прямо, но вам не кажется, что в присутствии Силии…

– Я все знаю. – Силия внезапно повернулась и прижалась щекой к его плечу. – Я уже слышала все это сегодня днем. Но не знала раньше. Доктор Фелл! Расскажите им о… о припадках.

– Да, гром и молния! – Голос Фелла изменился. Он отложил в сторону потухшую трубку. – Истерик в такой ситуации подвержен припадкам. Их может вызвать одно слово, один взгляд. Иногда не нужен даже и повод. Муж женщины, с которой случился истерический припадок, вполне способен растеряться, а то и совсем потерять голову. Чтобы прекратить эти нескончаемые пронзительные вопли, он может ударить жену по лицу ремнем или даже броситься душить ее, лишь бы только не слышать этих отвратительных криков. Когда припадки становятся регулярными, уже необходима для их прекращения медицинская помощь. Со стороны это выглядит как столбняк – руки и ноги коченеют, начинаются корчи. И человек непосвященный может запросто принять такой припадок за отравление стрихнином. – Доктор Фелл перевел сердитый взгляд на Дэнверса Локи. – И вот больная истерией женщина поступает так, как поступила бы на ее месте любая другая больная, – она «признается» Силии Деверо, что приняла стрихнин, так как не в силах больше выносить «тяжести жизни». Неужели странно, что другая девушка, совершенно нормальная, но перепуганная до безумия, потому что никто не позаботился ей ничего объяснить, не понимает, что происходит? Боже мой, а чего вы хотели?