Две головы и одна нога - Иоанна Хмелевская Страница 54

Похоже, мой совет заинтересовал капитана, поскольку он какое-то время молчал. Потом произнес:

– Мне бы очень хотелось увидеться с вами немедленно. Вы дома?

– Нет. Дома я буду завтра с четырнадцати часов. И приглашаю, приходите в удобное для вас время. А сейчас я занимаюсь лечением ноги и прервать лечебный процесс не могу. Прекрасно отдаю себе отчет в том, что пан хотел бы сказать, но ничего не поделаешь. До завтра.

И поспешила поскорее положить трубку, потому что ясно представила, как капитан набросился на связь и электронику. Гжегож успел свою трубку положить раньше меня.

– На его месте я бы задушил тебя голыми руками, – проговорил он, входя в гостиную. – Очень надеюсь, ты сообщишь мне, что же стало с той эмвэдэшной гнидой. Надеюсь, им удастся его разыскать.

– Очень на это надеюсь, даже если та самая автокатастрофа представляет служебную тайну.

В нашем последующем разговоре на первый план выдвинулась Мизюня. В том, что место убитого Ренуся занял ее бывший возлюбленный, мы оба уже не сомневались, очень многое говорило об этом. Но мог ли этот возлюбленный быть Спшенгелем?

– Надо же принять во внимание ее возраст, – рассуждала я вслух, с глубоким удовлетворением любуясь на дождь за окном. Он полился уже после того, как мы вернулись из кафе, и, следовательно, моей голове не повредил. – Мизюне было в ту пору семнадцать весен, сколько же могло быть парню? Ну, девятнадцать, от силы двадцать, не мог столь молодой человек занимать видный пост в органах. Может, тогда он еще в них не служил, а только собирался? И для этого ему пришлось с ней расстаться, знаю, тогда от работников специальных служб требовались чистые анкеты.

– А с Галиночкой связался, – напомнил мне Гжегож.

– И сделал это из-за тебя, а не из-за Галиночки, – ядовито предположила я. – Ты его интересовал, так что не исключено, он просто выполнял служебное задание, связавшись с твоей красавицей. Очень сомневаюсь, что представился ей своим настоящим именем и званием. Мизюня тоже могла знать его как какого-нибудь обыкновенного студента и полюбила как обыкновенного, а потом ей пришлось расстаться с ним. Может, ее родные настояли, узнав, кто ее ухажер.

– Не знаю, все возможно, – не очень уверенно согласился Гжегож.

– Но согласись, он мог понравиться, – отстаивала я свою концепцию, – внешность вполне подходящая и манеры тоже, ведь только вчера видели, если это, конечно, Сшпенгель. И как только позволили обстоятельства, Мизюня вернулась к своей старой любви.

– Значит, наши предположения остаются в силе. И я останусь при своем мнении, разве что узнаю, что Спшенгель жив и здоров, с Либашом не имеет ничего общего, а двойником Ренуся является другой человек. Надеюсь, тебе удастся получить сведения из полицейского досье. А сейчас, скажу откровенно, я сыт по горло Мизюней и ее проделками, давай-ка займемся собственными делами…

На следующий день я не поехала в аэропорт, чтобы проводить Гжегожа, проследить, как улетает его самолет. Того первого отлета мне хватило на всю оставшуюся жизнь. А кроме того, на этот раз самолет улетал не столь далеко, и никто не помешал бы мне, если я того захочу, хоть завтра отправиться следом за ним в Париж. Не было уже той безнадеги, как в прежние времена, мы обеими ногами стояли в цивилизованной Европе.

Вернувшись домой, я смогла заняться общественными обязанностями.

Капитан Борковский позвонил у моей двери пунктуально в четырнадцать ноль-ноль и набросился на письмо Иоланты, как изголодавшаяся гарпия. Прочитал раз, прочитал второй, а подчеркнутые фломастером фрагменты сказали ему, что положено.

– Надо полагать, пани уже имела возможность обдумать это послание, – сказал он, поднимая голову и проницательно – или с подозрением? – глядя на меня. – Автокатастрофа не может не обратить на себя внимание, намерения преступников тоже. Они и в самом деле так похожи? Близнецы-братья?

Мой ответ был деловым и исчерпывающим.

– Похожие черты лица. Та же форма головы. Одинаково хмурили брови. Носы очень похожи. Борода и усы – точь-в-точь. Не знаю, как насчет формы рта и зубов, возможно, в этом различие, коль скоро теперешний супруг Мизюни ходит только в бороде и усах. Рост одинаковый, очень похожие фигуры, плечистые и худощавые, цвет волос одинаковый, насчет цвета глаз – не скажу, потому что не знаю. Так что принять одного за другого можно свободно, вот разве что если ежедневно видеть близко… Да нет, разобраться могла бы только мать или жена. Женщина, о которой говорится в письме, вышла за Ренуся лишь потому, что он так походил на ее первого возлюбленного.

– А почему вы так подробно смогли рассказать мне о сходстве этих мужчин? Вы знали обоих?

– Если быть точной – ни одного.

И я безжалостно, не считаясь со временем капитана, во всех подробностях поведала ему и о бабах перед витриной парижского магазина с нижним дамским бельем, и о двух мужчинах перед зеркалом в варшавском кафе.

Капитан все терпеливо выслушал.

– Понятно. А откуда у вас взялся Спшенгель?

– Из того же источника, что и Новаковский, – ответила я и опять безжалостно пересказала все сплетни минувших времен. Осчастливила, так сказать. Ничего, раз уж следственные органы столь ценят искренние ответы – пожалуйста, пусть слушают искренний ответ, мне не жалко.

– Не могла пани сразу все это рассказать?

– Я вам что, Святой Дух? Сразу я еще ничего не знала. Узнавала постепенно, по кусочку, с помощью дедукции и т.п. и до сих пор не уверена, правильно ли все разгадала. Вам удалось найти Спшенгеля?

– Он умер. Погиб в автомобильной катастрофе.

– Значит, все-таки! – вырвалось у меня.

– Выходит – все-таки, – подтвердил капитан, как-то странно глядя на меня. – Никакой тайны из этого не делали, протоколы хранятся в архиве. Сгорел!

Эмоции бушевали во мне, но кое-что я еще соображала.

– Постойте. Если человек сгорел, его вряд ли удалось опознать по лицу. Откуда известно, что сгорел именно Спшенгель? Знаете, есть такой способ – зубы проверить…

– Представьте себе, знаем. Если, к примеру, вообразить – взорвалась та ваша гипсовая голова, взорвалась так, как и было задумано – в тот момент, когда вы вошли в прихожую, и у нас возникли бы трудности с идентификацией трупа…

– Ох, хватит! Жуткую картину вы тут мне нарисовали, но убедительную. И в самом деле, вряд ли кто при таких обстоятельствах стал бы заниматься зубами, и без того ясно, кто погиб. Если я вас правильно поняла, тогда не возникло никаких сомнений – поехал куда-то на своей машине, сам ее вел, к тому же был у него какой-нибудь этакий необычный портсигар или еще что…

– Часы.

– Вот, пожалуйста, и никаких сообщников, разве что Новаковский…

Капитан невежливо перебил меня.

– В вашем чулане мы много чего нашли. Надо признать, работки вы нам доставили вдоволь, четыре человека шуровали сутки…