Граница. Таежный роман. Карты - Дмитрий Алейников Страница 54

В поезде Сусля всегда имел возможность первым посмотреть на компанию, с которой собирался общаться. В узких коридорах трудно было подойти к нему незаметно и затруднительно устроить западню. На просторе же он постоянно крутил головой, вглядывался в проплывающие мимо лица, судорожно ловил на себе чужие взгляды. От таких упражнений расшатывались нервы, портилось настроение, садилось зрение и уставала шея.

Словом, никакого удовольствия от своих поездок на курорт Сусля не получал. Даже спустя несколько лет, когда в какой-то газете он прочел некролог фруктовому королю, бывший иллюзионист не ощутил особого желания покинуть свой поезд. Он привык к нему, как привыкли кроты жить под землей, как узники казематов привыкают к полутьме и скудной пище.

И по-своему Сусля был счастлив. В каком-то смысле он достиг того, о чем мечтал. Деньги? Он зарабатывал их достаточно для той жизни, которую вел. Женщины? С ними в поездах дальнего следования тоже не было проблем, тем паче если есть те же деньги и водка. Свой дом? Чем не дом! Еще Сусля мечтал ездить на своей машине. Что ж, электровоз — весьма мощная машина, да еще с персональным водителем.

Сусля нашел себя и вполне реализовал. Так он катался довольно долго, играя по мелочи, пока не прибился к шайке очкастого Филина, но и после этого жизнь не претерпела существенных изменений.

* * *

Гивик — настоящее имя было Тенгиз — происходил из хорошей большой семьи, которая издавна промышляла торговлей фруктами и тем жила, не разбрасываясь и не тратя времени на лишнее образование или пустые потуги пробиться на какую-то другую стезю. Многие семьи на Кавказе и в азиатских республиках веками передают детям и внукам свое ремесло и посвящают ему всю жизнь, чтобы, уходя, оставить дело потомкам. Все мужчины клана и женщины, которых приводят под отчий кров сыновья, привязаны к семейному делу, и, будь то виноградная лоза, бахча, гончарная глина или оружие и маски грабителей, оно становится их религией и смыслом жизни.

Смыслом жизни семьи Гивика были арбузы и дыни.

Многие их соседи работали на бахче и получали урожай, который позволял им жить своим трудом, сдавая излишки в кооперативы и заготконторы.

Но не потребкооперация и не сдача продукции государству привлекала в те годы предприимчивых людей. Нет, настоящие дельцы пускались во все тяжкие, на свой страх и риск везли нежные фрукты и увесистые бахчевые в далекие города, сами торговали на рынках, не деля свой законный барыш с перекупщиками.

Гивик в семье был младшим сыном. Братья его каждый год отправлялись в Киев помогать местному знатному бахчеводу сбывать сладкий товар. Они были и за грузчиков, и за сторожей, и за продавцов, и за экспедиторов. Бахчевод хорошо платил и из года в год обеспечивал мужчин работой.

Когда Тенгиз подрос достаточно, чтобы получить паспорт и возможность передвигаться по стране, братья стали брать его с собой. Он не посрамил честь семьи, достойно справляясь с любым поручением. Смышленый парень, не боявшийся работы, за которую платили. Четыре года он благополучно возвращался из Киева с хорошим заработком. Жизнь катилась по проторенной старшими дорожке. А потом случилось непредвиденное.

Тенгизу доверили везти домой часть выручки. Серьезные деньги, не чета заработкам братьев. Сам по себе факт, что Тенгизу доверили такую сумму, говорил о многом, и молодой человек понимал, что это ответственное поручение — серьезный шанс проявить себя, делом доказать, что оказанное ему доверие заслужено по праву.

Тенгиз отнесся к поручению со всей ответственностью. Он тотчас спрятал на себе «казенные» деньги, отделив их для порядка от своих собственных, которые положил во внутренний карман пиджака. Решил не спать, чтобы не дать шанса майданникам обшарить его ночью. Решил не пить вина и не поддаваться на уловки женщин. Он ни разу не вышел на станции подышать воздухом и вообще старался меньше выходить из купе, не затевал пустых разговоров с соседями, потому что они могли незаметно выудить из него информацию, заставить сболтнуть лишнее. Он предусмотрел все. Почти все, кроме того, что случилось с ним в поезде.

Чтобы скоротать время, Тенгиз подсел к какой-то веселой компании перекинуться в буру. Сначала играли «на просто так», потом на спички, на леденцы, потом «по мелочи». Постепенно Тенгиз втягивался в игру все глубже. Опытные шулера сумели разогреть его до нужной кондиции, потрафив немного в начале игры и удачно выбрав момент, чтобы поднять ставку.

Неизвестно по сей день, была ли у мошенников наводка, что кавказец везет при себе большие деньги, или они действовали наудачу, но сработали очень ловко. Раз за разом Тенгиз проигрывал, уступив одно или два очка, не успев сделать один-единственный победный ход. Победа болталась перед ним, как морковка перед носом глупого ослика, и он тянулся за ней, раз за разом возвращаясь в игру и делая новые и новые ставки.

В какой-то момент свои деньги у него кончились. Но победа была близка как никогда. И Тен-гиз подзанял двадцать пять рублей из выручки, уверенный, что теперь непременно выиграет и вернет деньги обратно.

«Морковка» опять ускользнула от него.

Тогда Тенгиз достал еще четвертную, чтобы отыграть чужие деньги, потом еще. Потом он играл уже просто потому, что попал в безвыходное положение: он не мог приехать домой с неполной кассой. Это бросило бы тень не только на него, но и на всю их семью. Братья, возможно, лишились бы этой прибыльной работы, семья их осталась бы без средств к существованию. Позор и нищета.

Тенгиз не мог этого допустить. К тому же он уже понял, что случайные попутчики не просто едущие на курорт отпускники, а шайка.

Вот только опыта у Тенгиза было мало, он не представлял себе, что делать с мошенниками, и поступил так, как поступали с пойманными ворами в его родном городе. Он схватил какую-то железяку потяжелее и пошел к ним требовать свои деньги обратно.

Его выслушали с любопытством, но в положение не вошли, денег не вернули. Более того, у Тенгиза отобрали его лом и накостыляли так, что очнулся коммерсант только дома. Ни о том, как его сгружали с поезда, ни о том, как попал домой, он не помнил. Все его путешествие походило на кошмар, и Тенгиз даже поверил на какое-то мгновение, что это и был кошмар, что никаких денег он в карты не проигрывал…

Увы. Деньги он в самом деле не довез и, едва встав на ноги, отправился к бахчеводу каяться и клясться.

Бахчевод не рассердился и не расстроился из-за пропавших денег.

— Ты молодой, глупый, — сказал бахчевод, пожимая покатыми, оплывшими жиром плечами, — совсем еще щенок. Что с тебя возьмешь?

Тенгиз вспыхнул от таких слов. Нет, он не считал себя щенком, он считал себя мужчиной.

— Если ты мужчина, тогда отдай эти деньги, — развел руками бахчевод.

Тенгиз тоже развел руками, высказав мысль о том, что отрабатывать такую сумму ему придется всю жизнь, но он готов…

— Вся твоя жизнь — очень долго, — сказал бахчевод. — Надо отдать деньги через месяц.