Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард Страница 54

Броди удивленно выпучил глаза.

— Спасибо, доктор Филиппс. Я займусь этим. — Если бы мы всегда могли так легко достигать взаимопонимания. — Когда будете уходить, пришлите сюда Мумрилла. Скажите, я хочу, чтобы он составил письмо.

Мумрилл засеменил в кабинет начальника, а я остался в его комнатке. Дверь в кабинет Броди осталась приоткрытой, я зашел за стол Мумрилла. Один из ящиков был открыт, из его замка свисала связка ключей. Зажав ключи в ладони, чтобы они не звенели, я вытащил ключ из замка и прислушался к происходящему в кабинете Броди.

— Надеюсь, вы согласитесь, что данный проект заслуживает вашей поддержки…

Убедившись, что Броди все еще диктует письмо, я сосредоточил свое внимание на буфете красного дерева, стоявшем за столом у стены. Посмотрев на ключи, я нашел подходящий и вставил его в замок. За дверцей тянулись ряды ключей, подвешенных на крючки. На некоторых крючках висело по два или три ключа. Прочитав ярлыки под ними, я нашел нужный. Сняв с соседнего крючка один из двух парных, я повесил его на освободившееся место, надеясь, что так Мумрилл не заметит пропажи. Закрыв дверцу, я снова прислушался.

— С нетерпением жду вашего ответа. Ваш покорный слуга.

Вставив ключи в замок ящика, я покинул комнату. Я успел выйти в тот момент, когда Мумрилл вернулся к себе из кабинета Броди.

Вечером я проследил за тем, когда Броди ушел домой, и обрадовался, что он не взял папку с собой. Мумрилл, как обычно, проявил желание задержаться на работе, но через десять минут после ухода начальника его и след простыл. А еще через десять минут я проник в кабинет Броди, войдя через дверь в коридоре. Прошлый вечер научил меня, что замок не является преградой для тех, кто хочет войти без приглашения. Однако я хорошо помнил о том, как мне пришлось прибираться после работы замочного мастера, и знал, что можно вскрыть замок и без применения грубой силы. В комнате было достаточно света, чтобы я сразу понял — у стены за столом, где я видел папку в последний раз, ее не было. К счастью, вскоре я заметил ее на полке. Спрятав папку под полой сюртука, я прислушался и, убедившись, что в коридоре никого нет, вышел, запер дверь и как ни в чем не бывало вернулся в свой кабинет.

На папке были выгравированы инициалы ИКБ, а внутри хранилась внушительная стопка бумаги. Некоторые листы были помяты, когда их кое-как засовывали в папку, другие пожелтели от времени. Я вытащил бумаги, положил на стол и стал разбирать. На каждом листе сверху стояла дата, внизу был перечень присутствующих. Далее следовал заголовок, состоявший из имени выступавшего и темы его доклада. После чего шли заметки о выступлении разного объема: от одного листа, исписанного с двух сторон, до четырех или даже пяти листов. Все зависело от того, как добросовестно велись конспекты и насколько интересной была тема. Несколько конспектов были сделаны рукой Брюнеля, другие явно писал Рассел, моих там было совсем немного. После каждого конспекта обычно следовал список вопросов, которые задавались во время дискуссии. Ряд конспектов, обычно те, что делал Брюнель, содержали наброски, иллюстрирующие некоторые технические аспекты. Возможно, их копировали с рисунков, которые демонстрировались во время выступлений.

Здесь содержалась почти вся история клуба за пять с лишним лет его существования. Хотя Брюнель говорил мне, что они не сразу стали делать конспекты выступлений.

Как мне сказал в свое время Витуорт, основателями клуба были Брюнель, Бэббидж и Оккам, а вскоре к ним присоединился Броди.

Передо мной лежали доклады о выступлениях величайших представителей нашего времени. Восемнадцатого сентября 1857 года, за несколько месяцев до того, как Брюнель привел меня на первое собрание, Генри Грей читал там свою знаменитую лекцию по анатомии, подробно показывая, как работают человеческие органы. Вскоре после выступления был опубликован его шедевр «Анатомия Грея». В моем кабинете в шкафу хранился экземпляр этой книги с благодарностью за советы, которые я давал ему во время ее написания. Из конспектов я узнал, что Брюнель спрашивал его по поводу операций на сердце, и задал себе вопрос, не по этой ли причине он в итоге заинтересовался мной. Мое внимание привлек заголовок выступления знаменитого изобретателя Майкла Фарадея «История современного электричества», но поскольку оно не имело отношения к моим поискам, я пролистал его.

Также там были доклады других людей, совершенно мне незнакомых, хотя, без сомнения, каждый из них совершал важные открытия в своей области. Согласно конспектам, Джозеф Сакстон — американский джентльмен — изобрел машину, которая могла подрезать зубцы на шестеренках, используемых при производстве часов. В своем выступлении он рассказал и о других своих изобретениях, включая новые токарные станки и другие механизмы, о назначении которых я не имел никакого представления. Мое внимание привлекло то, что на этой встрече присутствовал Уилки. Меня это совсем не удивило — ведь я видел его мастерскую в Бристоле. Но между тем я получил очередное доказательство того, что источником моих неприятностей являлся клуб.

В конспектах содержался поистине энциклопедический спектр тем, и если когда-нибудь они будут опубликованы, то могут сделать большой вклад в развитие науки. Не удивлюсь, если именно по этой причине Броди и забрал их.

Однако у меня не было времени размышлять над тем, какими мотивами руководствовался мой начальник. Я должен был вернуть папку в кабинет до того, как Броди придет утром в больницу. Поэтому я сосредоточился и стал листать страницы, просматривая их содержание. Наконец я нашел две встречи, которые пропустил, пока навещал своего больного отца. На первой Гёрни рассказывал об «экипажах без лошадей и об использовании паровых локомотивов на дорогах». Похоже, это не имело отношения к тому, что я искал. Однако второе выступление сразу привлекло мое внимание. Во многом благодаря тому, что доклад читал сам Брюнель, и случилось это за несколько дней до его отъезда в Египет.

На встрече присутствовал Оккам — звездочка напротив его фамилии говорила о том, что в тот раз он делал конспекты, — а также Рассел, Кэтчпол, Витуорт, Перри, Броди, Бэббидж, Гёрни, Хоус и Стефенсон. Все в сборе, подумал я.

Брюнель читал доклад не о своем огромном корабле, не о мостах, железных дорогах, туннелях или о каком-нибудь другом великом творении, благодаря которым он стал знаменит. Тема его выступления была обозначена как «механические способы продления деятельности органов». Смысл названия я понял, лишь когда вчитался в конспект Оккама. Во время своего выступления Брюнель внес предложение сконструировать механический орган, который будет полностью повторять деятельность органического аналога. Органом, выбранным для этого революционного изобретения, было сердце. Дальше на нескольких страницах подробно излагалось, как можно сконструировать искусственный аналог из металла и других материалов.

На основе информации, предоставленной нашими коллегами медиками, включая сэра Бенджамина и мистера Генри Грея, и в особенности доктора Филиппса, стало очевидно, что посредством механики мы можем воспроизвести строение сердца с двумя его клапанами. Орган представляет собой насос — механизм, действие которого легко поймет любой инженер. Я предлагаю использовать систему, состоящую из четырех частей, выполняющих функцию отделов сердца, связанных между собой поршнями. Они будут перекачивать венозную кровь, полученную от тела, в легкие, а затем, когда в легких кровь превратится в артериальную, доставлять живительную влагу в тело через легочные артерии. Управление макетом будет осуществляться с помощью часового механизма. Регулярно заводя его, мы сможем обеспечить непрерывную работу устройства.