Полночный полдник - Марта Акоста Страница 54

— Разве я похож на человека, предпочитающего парней? — фыркнул он. — Мне нравятся женщины.

— Но ведь я женщина.

— Не из тех, какие мне нравятся.

Похоже, в более детальные объяснения он вдаваться не собирался. И обратился к более серьезным делам — например, к завтраку и к вопросу о том, нужно ли ему еще больше отрастить свои баки.

Прежде чем начать работу над «Зубами острыми», я позвонила на ранчо.

Взявшая трубку Эдна надменно заметила:

— Я смутно припоминаю некую особу по имени Милагро, которая очень неожиданно уехала.

Я собиралась поговорить со своими друзьями начистоту и потребовать ответа на вопросы о Сайласе и неовампирах, но вместо этого почему-то сказала:

— Так значит, Эдна, вы все-таки скучаете по мне.

— Юная леди, не стоит упиваться дешевой сентиментальностью.

— Но это же мое любимое занятие, — возразила я. — Мне звонил Освальд, только вот связь была ужасной. А у вас нет никаких вестей от него?

— Нет, но он ведь говорил, что звонить ему будет трудно. Знаю, что вы наверняка тоскуете по нему.

Такой любезный ответ прямо-таки покорил меня.

— Эдна, я скучаю по нему, как сумасшедшая, но и очень горжусь им.

— Юная леди, Сэм рассказывал, что вы пишете какой-то сценарий.

— Точнее, переписываю его. В этом и состоит моя работа.

— Гм-м.

— Между прочим, я хотела поговорить с Гэбриелом, но на его автоответчике записано какое-то странное сообщение.

— Гэбриел сейчас занят очень важными делами. У него нет времени трепаться с вами о безделушках.

— Эдна, у вас там все нормально?

— Я хотела спросить у вас то же самое. — Она замолчала. Всё — причухали. Железнодорожный тупик. Или, может быть, вампирский тупик. — Ребенок плачет — мне нужно идти. Если Освальд позвонит, я скажу ему, что вы скучаете.

— Эдна, почему у вас и у всей родни столько секретов от меня? — Мой голос дрогнул, и я чуть не заплакала. — Разве я себя плохо зарекомендовала?

— Юная леди, это не телефонный разговор. Либби плачет. Мы поговорим, когда вы вернетесь.

Повесив трубку, я почувствовала себя потерянной и одинокой.

Телефон тут же зазвонил снова. Это курортная обслуга напоминала о массаже, на который меня записал Чарлз. Мои неприкаянность и тревога прокрались в сценарий, и я проработала до выхода на процедуру.

Зайдя в главное здание, я по вывескам добрела до лечебного центра. Длинный коридор вел в одно из крыльев здания, где стены были выкрашены в бледные оттенки персикового и телесного, то есть в цвет «плашенства». Из невидимых динамиков доносились звуки плещущей воды, ветра и птичьи трели.

Когда я назвала свое имя, меня проводили в теплую полутемную комнату с ароматическими свечами. Регистратор попросила меня снять одежду и надеть халат из натурального льна.

Я уселась на массажный стол и, ожидая физиотерапевта, стала разглядывать фотографии пустынных растений, которые висели на стенах. Прибытие физиотерапевта сопровождал звон колокольчиков на ее ножных браслетах.

— Здравствуйте, меня зовут Тривени, — представилась она мягким голосом, который никак не вязался с ее крупной фигурой.

Она была ростом примерно 183 сантиметра, широкоплечая, с мускулистыми руками, которые покрывали татуировки, сделанные хной. Ее рыжие волосы, тоже выкрашенные хной, были заплетены в маленькие косички и перевязаны ленточками, а светло-карие глаза сильно подведены черной подводкой. Я даже задумалась: если бы я так намалевалась, сошло бы мне это с рук?

В свою очередь представившись, я поинтересовалась:

— А что означает ваше имя?

— Это место, где встречаются три священные реки, — пояснила она. Увидев мое лицо, она добавила: — Но родители назвали меня Юджинией, в честь тетки.

— Неудивительно, что вы сменили имя.

На ее губах мелькнула улыбка. Затем она соединила ладони и закрыла глаза.

— Для начала я попрошу вас дышать медленно, вместе со мной.

Мы занимались этим несколько минут. Я очень порадовалась, что за все процедуры платит Скип, потому что дышать я умею бесплатно и без посторонней помощи.

Потом Тривени подожгла курительную палочку из полыни и начала размахивать ею в разные стороны.

— Это оберегающий круг. В нем вам никто не причинит вреда. Вы чувствуете себя защищенной?

Поскольку в этом круге не было жадных до моей крови неовампов, я ответила:

— Конечно. Абсолютно.

— Я оценю ваше энергетическое поле и проверю, нет ли там дисбаланса.

Она попросила меня встать и, выставив ладони, протянула ко мне руки. Вращая руками на расстоянии нескольких сантиметров от моего тела, она что-то фальшиво мурлыкала себе под нос. Все это представлялось мне полным бредом, но, поскольку Тривени казалась совершенно серьезной, я не возражала.

— У вас мощная жизненная сила, — подытожила она, — и вы канал регенеративной энергии.

— Моя подруга Нэнси говорит, что у меня сильные, даже обескураживающие феромоны.

— О! — Руки Тривени оказались в области моего пупка. — Здесь я чувствую нечто необычное, чакру Манипура.

— А что она делает?

— Контролирует аппетит, энергию, потоки жизненной силы. Лягте, пожалуйста, на живот.

Я обрадовалась, что могу спрятать лицо на время процедуры. Руки Тривени спустили халат и обнажили мою спину. Когда она дотронулась до моего тела, меня словно током шибануло. И начались галлюцинации — сочная окровавленная красная плоть, ручейки крови и бьющееся багровое сердце. Все мое тело сотрясалось.

Соскочив со стола, я подбросила Тривени в воздух, словно черепашку, после чего она шмякнулась на пол. Слушая, как кровь пульсирует в моих ушах, я прижала девушку к ковровому покрытию и зафиксировала ее руки над головой. Она была удивлена не меньше моего, особенно если учесть, что мои chichis мотались прямо у нее перед носом.

Тривени произнесла слово, которое совсем не ожидаешь услышать от человека, находящегося в гармонии с собой.

Я как можно более проворно слезла с нее, а потом натянула халат. Я была в смятении и от того, что сотворила, и от своих видений.

— Прости, пожалуйста. Ты в порядке?

— Вот чертова хрень! Что это вообще за фигня была? — Ее мягкий курортный голос куда-то исчез, и я услышала бостонский акцент. Усевшись на полу, Тривени потерла голову. — Как тебе это удалось?

Вспомнив гостиничную брошюрку, я сказала:

— Слишком напряженные мышцы. Я очень извиняюсь. И могу уйти.

Тут в дверь постучали, и из коридора донесся чей-то голос: