Злые куклы - Елена Юрская Страница 53

Им было что рассказать. Он это чувствовал.

Все эти двадцать лет Кузя старался не терять их из виду. Ему не давала покоя чужая жизнь, построенная на смерти. Леночка об этом знала. Но поняла все не так… В конце концов, она была только женщиной…

Между тем на кухне весело смеялись. Глухой, но приятный басок Игоря Николаевича и тихий, виноватый голос Леночки. Но она, кажется, не намерена ничего объяснять. Может, ждет, когда уйдет Игорь Николаевич. Петров стряхнул с себя оцепенение, открыл кран с холодной водой и смело подставил под струю тело, покрытое синими мурашками. Потом он насухо вытерся и накинул махровый халат. Он был готов идти до конца.

— Ну что, о чем вы тут беседуете? Подружились уже? — Кузьма Григорьевич старался не смотреть ей в глаза.

— Это недоразумение, — улыбнулся Игорь Николаевич. — Ваша жена подумала, что мы… Так я рассказывал ей о своем Джеке. О сеттере.

— А она рассказала вам о том, что переписывалась с каждой из этих женщин? — спросил Кузя глухо и неприязненно. Ведь мама учила его никогда не выносить сор из семейной избы. — Нет? Странно… Тогда взгляните на эти записки… А вот — журналы, газеты, тексты, которыми она пользовалась, чтобы составить эти послания. Так? Убедительно? — Кузьма бросил свои находки на стол.

— Позвольте брюки, — потирая переносицу, произнес заинтригованный Игорь Николаевич. — А то, знаете, слишком это как-то неформально.

Лена молчала. А Кузя все боялся на нее глядеть. Быть может, все не так плохо? Может, она просто шалила? Играла в детектива?

— Я не верю, что ты — сообщница, — пробормотал Кузя.

— Да, это было бы нелогично. — Игорь Николаевич смутился. Ему хотелось одеться и уйти, оставив их разбираться в этом запутанном деле.

— Говори при Игоре Николаевиче. Так что? Что это было, Лена?

— Дурак, — нежно сказала жена. Она легко поднялась, толкнула Кузю в грудь и вышла из кухни. — Я ухожу. Спасибо за чемоданы.

— Простите, а как же я? — осторожно осведомился Игорь Николаевич. — Может, лучше я пойду? Тьфу ты, бред какой-то… Давайте уже выясните.

— Нечего тут выяснять, — твердо сказала Лена.

— Ты больна, — выдавил Кузя.

— Из больных у нас только ты… Ты помнишь, дорогой, кто мешал тебе открыть это дело? Кто позвонил в прокуратуру? Кто запретил совать свой нос к трупу Афины Наливайко? Ты помнишь?

— Амитова, кажется, — сказал Кузя, чувствуя неприятный холодок в желудке.

— А кто отменил все это? Кто повернул реки вспять? Кто дал команду?

— Амитова, кажется, — пробормотал юрист Петров.

— А после чего?

— После — не значит вследствие, — вставил свои пять копеек Игорь Николаевич.

— Хорошо. Так вот, «вследствие» чего, знаю только я. А он — только что было после… Ну? Криминальный талант! Краса и гордость отечественной ментуры! Ну? Думай! Ты сам заставил меня конспектировать тот роман Агаты Кристи… Помнишь? Кто там писал письма?

— Лена, так ты… — Несчастный Петров рухнул на колени. Ну конечно, жена написала эти письма, а дамы насмерть перепугались и зашевелились. Потому что страшно, потому что особенно страшно, когда осознаешь, что следующей будешь именно ты. Вот тогда не до кафе. Вот тогда действительно ни до чего… Хочется, чтоб нашли, чтоб обезвредили…

— Я ухожу, — твердо сказала Леночка.

— Она уходит, — подтвердил Игорь Николаевич. — Может быть, я вас провожу? Если вас не смущает, что я слишком много выпил.

— Не смущает, — отрезала Лена.

Кузя закрыл лицо руками. Каким же он был дураком! Он уже все придумал, со всем смирился. Он уже сдал жену… Он уже готов был поверить, что она почти преступница. И вот… Теперь остался без жены, без друга, без помощницы. Он чувствовал себя несчастным и одиноким. И сам был во всем виноват…

— Только позвони, пожалуйста, моей маме сама, — попросил Петров. — Разговора с ней я не переживу.

— Переживешь, — мстительно сказала жена. — Еще как переживешь. И вот еще что… Смотри сериалы, Кузя. Или индийские фильмы. И пусть тебе их кто-нибудь конспектирует. Твоя история — как раз такая…

Дверь болезненно взвизгнула, и тьма лестничной площадки поглотила Леночку. Кузьма Григорьевич бросился к окну. Леночка выходила из подъезда, миролюбиво и томно опираясь на руку предателя-труповоза.

— Ну-ну, — пробормотал Петров и принялся чертить на стекле схему, которая буквально только что пришла ему в голову. Минут через пять он забыл о душевной боли. Месть Глебова. Это было так очевидно, что Кузьма Григорьевич чуть не заплакал. Месть Глебова, и, значит, будет новая жертва.