Никогда не лги - Холли Эфрон Страница 53

— Айви, ты спятила. Остановись и жди меня, я сейчас же выезжаю к тебе. Где ты находишься?

— Я уже совсем рядом с клиникой. Со мной все будет в порядке. Давай лучше встретимся прямо там. Но сначала я должна сказать тебе кое-что очень важное.

— Айви, тебе нельзя вести машину.

— Замолчи и выслушай меня. — Айви без труда уловила нотки паники в собственном голосе. — Найди платный телефон, например на бензозаправочной станции или еще где-нибудь. Позвони в полицию Браш-Хиллз. Скажи им, что в ванной комнате дома номер 6 по Белчер-стрит лежит труп.

— Разве это не…

— И сразу же повесь трубку.

— Откуда ты…

— Не говори им, кто ты такая, и ни в коем случае не называй своего имени. Просто скажи полиции, где они найдут труп. Пожалуйста, Джоди, я все объясню тебе, когда мы встретимся в клинике. — Айви прервала разговор и даже выключила телефон.

Через несколько минут она свернула на аллею, ведущую ко входу в отделение реанимации больницы «Непонсет».

— У меня начались схватки, — сообщила она мужчине в униформе, который вышел из скользящих раздвижных дверей и подошел к ее машине. Нет, у нее не открылось кровотечение и воды еще не отошли. Она кратко описала ему свои симптомы с холодным равнодушием, как если бы зачитывала сводку погоды.

Айви наконец отлепила пальцы от рулевого колеса. Санитар выкатил кресло и помог ей пересесть в нее из автомобиля. Ее повезли через ярко освещенное приемное отделение и доставили к столу для осмотров в небольшой комнатке, отгороженной от шума и суеты реанимационного отделения. Пожилая женщина с оранжевыми волосами и значком на халате, на котором значилось: «Спросите меня», улыбнулась Айви и начала заполнять бумаги. Накатил и схлынул еще один приступ. Удостоверение личности на лацкане женщины утверждало, что ее зовут Патриция Кеннеди, и на фото она была брюнеткой.

Наверняка было что-то успокаивающее в процедуре приема и поступления на конвейер больничных процедур, рассчитанных как раз на таких, как она. Но Айви ощущала что угодно, только не спокойствие, когда ее повезли по коридору и вкатили в лифт. Она вспомнила, когда была здесь в последний раз и чем все тогда закончилось.

Полтора года назад стояла душная июльская ночь. Айви была на двадцатой неделе беременности и наконец-то позволила себе надеяться на то, что беременность сохранится, когда у нее начались судороги и небольшие кровяные выделении. К тому времени когда они с Дэвидом подъехали к приемному покою отделения реанимации, кровь уже струилась у нее по ногам. Ее моментально переложили на каталку, воткнули в вену капельницу и подключили к фетальному монитору.

Врачи сделали все, что могли, чтобы остановить схватки, но ночь превратилась в утро, и болезненные судороги все продолжались и продолжались.

Айви вспомнила, как на лбу доктора Шапиро прорезались многочисленные морщинки, когда она прижала стетоскоп к ее животу. Прямая линия на экране фетального монитора подсказала ей все остальное.

Ее так и не вывезли из отделения реанимации. Тело Айви сотрясала крупная дрожь, когда одна из медицинских сестер собрала то, что осталось от ее мертвого ребенка. Та же самая сестра, в чьих глазах светились доброта и сочувствие, пояснила ей, что «плод» — какое уродливое слово! — будет передан патологоанатому.

Дэвид все время оставался рядом, держа ее за руку. Мелинда тогда наверняка еще работала в больнице санитаркой; быть может, она даже дежурила в ту ночь, когда мертвого ребенка Айви увезли в лабораторию клиники.

«Сегодня все по-другому», — думала Айви, когда двери лифта распахнулись на этаже родильного отделения. В этот раз она сумела продержаться практически до конца и срок ее беременности составил тридцать семь недель.

С амулетом или без него, в присутствии Дэвида иди без оного, но она намеревалась родить здоровую доношенную девочку.