Люблю мой `Смит-Вессон` - Дэвид Боукер Страница 53

Пока один спецназовец целился из "МР5" Билли в голову, другой сковал ему наручниками руки за спиной.

– Прошу прощения, – вежливо попросил Билли. – Не будет кто-нибудь так добр подтереть мне зад?

* * *

Билли посадили в фургон и отвезли в участок, а после взялись обыскивать дом. Не найдя улик более тяжких, нежели унция пересохшей анаши, полицейские отвели его в помещение для допросов. Вопреки здравому смыслу, Билли все ждал, что явится Злыдень и его спасет. Разумеется, лишь вопрос времени, когда он услышит выстрелы и крики полицейских?

Но по мере того как шли часы, Билли все больше понимал, что вмешательство Злыдня маловероятно. Его разочарование сменилось горем, а оно обратилось в возмущение и тихую решимость. Злыдень прав. Полиция – враг, которому следует сопротивляться любой ценой. По недостатку воображения и неумению думать сами полицейские лишь охраняют законы, созданные ультраконсервативной элитой. Как и все обычные сволочи, полицейские вовсе не стремятся к справедливости. Нет, они жаждут больших окладов, длинных отпусков, блестящих новых машин, секса без тени ответственности и поменьше работать. Говорить им правду так же бессмысленно, как изливать душу куче верблюжьего навоза.

Билли не знал наверняка, сколь долго сможет защищать себя и Злыдня. Билли ведь балаболка, всегда таким был. За исключением того единственного раза, когда ему было четырнадцать и полицейские попросили его дать показания против Злыдня. Лишь бы не выдать друга, Билли словно воды в рот набрал. Но если он смог однажды, то сможет и теперь.

Хьюс предложил предоставить Билли адвоката. Билли отказался, зная, что ему пришлют какого-нибудь жалкого клоуна. Харроп и Хьюс сели напротив. Отказ Билли от представителя защиты явно воодушевил детективов, они шутили с ним, предложили чай и печенье, прежде чем включить диктофон.

– Вы знаете, почему вы тут, Уильям? – спросила Харроп.

– Никто не зовет меня Уильям, – сказал Билли.

– Почему? Это же ваше имя, так ведь?

– Мне оно не нравится. Ведь не захотелось бы вам, чтобы вас звали Джинджи-Минджи?

Билли ждал, что Харроп вот-вот рассердится, но она только улыбнулась, довольная, что он выставляет себя придурком на записи.

– Как бы вы хотели, чтобы мы вас называли? – спросил Хьюс.

Билли изобразил онанизм.

– В этот момент допрашиваемый сделал непристойный жест, – сказал, подавшись к микрофону, Хьюс.

Потом Хьюс объяснил, за что Билли арестовали. Он говорил с ним как с ребенком. Столько несчастных. Столько бессмысленно оборванных жизней. Разве Билли не понимает, что нехорошо убивать людей?

– Я тоже блуждаю в потемках, – согласился Билли. – Могу лишь предположить, что все это как-то связано с "Пономарчиками".

– С "Пономарчиками"? – переспросила Харроп.

Тут Билли рассказал, как принял заказ писать мемуары за Пономаря-старшего, упустив упомянуть, что Пономарь приказал его убрать.

– Вы можете это доказать? – спросила Хьюс.

– Ага. У меня сохранились магнитофонные записи интервью.

Харроп глянула на Хьюса с отвращением. Хьюс покраснел, зная, что у нее на уме. Что, невзирая на все усердие, его исследование о прошлом Билли прискорбно неполно.

– Проект угас сам собой, – продолжал Билли. – Мы с Пономарем не смогли договориться, какую конечную форму должна принять книга. Я собирался писать о гангстере. Он хотел, чтобы его изобразили филантропом. Каждое утро он присылал за мной шофера. Однажды машина не приехала, и Пономарь перестал отвечать на мои звонки. Приблизительно в то же время была убита моя литагент, а мой издатель и мой лучший друг исчезли.

– Как звали вашего лучшего друга? – спросил Хьюс.

– Детектив-констебль Хольт из чеширской полиции, – ответил Билли. – Я очень по нему скучаю.

– Вы все еще контактируете с... э-э-э... окружением мистера Пономаря? – спросил Хьюс.

– Нет. Все контакты оборвались в апреле. Хотя...

– Да?

– Скорее всего я совершил серьезную ошибку, так как использовал собранный материал о Пономаре и его банде в сценарии для телесериала. Теперь сериал зарезали. Съемочная группа получила несколько анонимных писем с угрозами. И, как вам известно, мистер Крем пропал.

– А как насчет вашей жены? Как по-вашему, где она?

– Не знаю. Я очень за нее волнуюсь. Она точно так же поступила перед тем, как родилась наша дочка. Просто ушла и все.

– Вы можете это доказать? – устало спросила Харроп.

– Спросите у ее родителей. Поговорите с ее врачом. Никки страдает от депрессии. Когда она обостряется, Никки всегда от всех сбегает.

Харроп и Хьюс сидели в угрюмом молчании. История Дайя печально походила на правду.

– Тут ведь нет ничего противозаконного, правда? – невинно спросил Билли. – Закон ведь не воспрещает писать про гангстеров? Надеюсь, я ничего не нарушил?

По своему обыкновению искушая судьбу, Билли подмигнул Харроп, которой в данный момент больше всего хотелось перепрыгнуть через стол и его придушить. Она прекрасно понимала, что если в деле замешаны "Пономарчики", шансы завершить его практически сошли на нет. Шеф контролировал не только преступность Манчестера, но и главу его полиции.

Харроп однажды уже довелось столкнуться с Шефом. Кто-то отстрелил ноги человеку, который не успел выплатить заем. Было совершенно очевидно, что виновный принадлежит к "Пономарчикам". Но никто не желал давать показания, в том числе и сама жертва. Тогда единственной наградой Харроп за недели работы стали бритвенные лезвия в письмах, насмешки коллег и строгое порицание начальства. Коллеги твердили Харроп, дескать, ей повезло: посчастливилось не лишиться ни работы, ни жизни. В будущем, говорили они, не связывайся с большими мальчиками. Так, возможно, доживешь до пенсии. Но такая вот проблема была с Харроп: она никогда не слушала.