Честь семьи Лоренцони - Донна Леон Страница 52

— Вы можете рассказать мне, что произошло?

— Вчера вечером мы с женой собирались ложиться спать. Было уже поздно. Я сказал Маурицио, что хочу серьезно с ним поговорить. Он был явно не в своей тарелке. Нервничал. И я, признаться, тоже. Я сказал ему, что начинаю сомневаться во всем, что касается похищения Роберто, что, обдумывая, как это произошло, я пришел к выводу, что это должны были быть люди, хорошо знавшие нашу семью, Роберто, чем он занимается. Зная о его планах на тот вечер, они и решили подкараулить его у ворот виллы.

Граф закусил губу и отвернулся в сторону.

— Я все ему высказал, все. Что больше ни на йоту не верю, что его похитили, чтобы потребовать за него выкуп.

Здесь он остановился и замолчал; и молчал до тех пор, пока Брунетти не выдержал:

— А он? Что он сказал?

— Сначала сделал вид, что не понимает, о чем я, сказал, что были письма с требованием выкупа; что же это может быть, если не похищение? — Оторвавшись от спинки кресла, граф резко выпрямился. — Маурицио прожил с нами большую часть своей жизни. Они с Роберто выросли вместе. Как-никак, он был моим наследником…

Граф не договорил; его глаза вдруг наполнились слезами.

— Вот потому-то я и… — произнес он так тихо, что Брунетти едва его расслышал. Но больше он ничего не сказал.

— Что еще случилось вчера вечером? — спросил Брунетти.

— Я потребовал, чтобы он рассказал мне, что он делал в то время, когда моего сына похитили.

— Но в материалах дела сказано, что он был здесь, с вами.

— Да, это так. Но я точно помню, что он отменил деловой ужин, назначенный на тот вечер. Словно он намеренно хотел провести этот вечер здесь, с нами.

— Тогда он никак не мог этого сделать, — заметил Брунетти.

— Но он мог заплатить кому-то, чтобы это сделали за него, — продолжал настаивать граф, и Брунетти не сомневался, что именно так он и думал.

— И вы ему об этом сказали?

Граф кивнул:

— Сказал, что даю ему время все хорошенько обдумать. О моих подозрениях. Что, в конце концов, он сам может пойти в полицию. — Граф снова выпрямился. — Или… поступить так, как подобает человеку благородному.

— Благородному?

— Да, благородному, — веско повторил граф, но так и не потрудился объяснить, что это значит.

— А потом?

— Вчера он целый день отсутствовал. Его не было в офисе, потому что я звонил туда и спрашивал. А потом… Вечером моя жена уже легла спать, и он… ворвался в комнату с ружьем, я подозреваю, он специально ездил за ним на виллу. И сказал… Сказал, что я был прав. Начал говорить гадости о Роберто, ни единого слова правды. — Здесь граф уже не мог удержаться от слез; они градом покатились по его щекам, и он даже не пытался вытереть их.

— …Он говорил, что Роберто был никчемным, избалованным бездельником, и что он, Маурицио, единственный, кто разбирается в делах компании, и поэтому все должно остаться ему одному. — Граф бросил испытующий взгляд на Брунетти, желая удостовериться, отдает ли тот себе отчет в том, какую змею он пригрел у себя на груди.

— …А потом он подошел ко мне вплотную с ружьем в руках. Сначала я ему не поверил, не поверил ни единому его слову. Но когда он сказал, что все будет выглядеть так, будто я сам это сделал… якобы от тоски по Роберто. И я знал, что на этот раз он не шутит.

Брунетти ждал.

Граф громко сглотнул и вытер лицо рукавом. На щеках остались следы крови Маурицио.

— …Он подошел ко мне вплотную, целясь мне в грудь, потом поднял дуло и приставил к моему подбородку. Сказал, что все обдумал и что это будет выглядеть именно так. — Граф снова замолчал, мысленно переживая эту ужасную сцену.

— Когда он это сказал, в голове у меня помутилось. Нет, не потому, что я испугался, что он меня убьет; а потому, что это будет сделано хладнокровно, потому что он заранее все спланировал. И еще из-за того, что… он сделал с Роберто.

Граф снова замолчал, погрузившись в тяжелые воспоминания. Брунетти осмелился задать вопрос:

— Что случилось дальше?

Граф молча покачал головой:

— Не помню. Кажется, я толкнул его, может, даже пнул ногой. Помню только, что я оттолкнул от себя ружье, отпихнул его плечом. Я пытался сбить его с ног; но ружье вдруг выстрелило, и я почувствовал… как меня заливает кровь. Его кровь. И еще что-то… — Он остановился и принялся судорожно отряхиваться, охваченный ужасом, вновь и вновь переживающий этот кошмар.

Он посмотрел на свои руки, на которых теперь не осталось и следа крови.

— …А потом я услышал, как жена спускается по лестнице ко мне в комнату и зовет меня. Помню, как она застыла в дверях, и я быстро подошел к ней. А потом… Больше я ничего не помню, в голове какой-то туман.

— Кто же тогда позвонил нам?

— Наверное, я. Думаю, так. И вот вы здесь.

— Как же вы с женой оказались наверху?

Граф снова покачал головой:

— Не помню. Ничего не помню, правда. С того момента, как увидел ее в дверях, и до того, как появились вы, у меня в голове словно провал какой-то.

Брунетти взглянул на этого человека; по сути дела, он в первый раз увидел его таким, какой он есть, — без мишуры, без ореола его богатства, знакомств и влиятельных связей; перед ним сидел немолодой изможденный мужчина с мокрым лицом, в рубашке, пропитанной кровью.

— Если вы желаете привести себя в порядок… — начал Брунетти. Больше ему было нечего сказать. Даже когда он говорил это, то отдавал себе отчет в том, что делает это зря, что нельзя снимать эту одежду, по крайней мере, до приезда оперативной группы. Но сама мысль о том, что графа будут фотографировать в таком виде, была отвратительна, и потому он повторил:

— Может, вы желаете переодеться?

Сначала ему показалось, что граф сконфузился, но потом он окинул себя взглядом, и на его лице появилась гримаса отвращения.

— Господи, — прошептал он. Опершись на подлокотники, граф поднялся на ноги и неловко застыл, расставив руки, будто боясь прикоснуться к измаранной кровью одежде.

Заметив, что Брунетти внимательно наблюдает за ним, граф смущенно отвернулся. Брунетти проводил его из комнаты. Следуя за ним по коридору, он увидел, что граф остановился и вдруг резко качнулся в сторону, едва не ударившись о стену, будто его не держали ноги. Прежде чем Брунетти успел прийти к нему на помощь, граф удержал равновесие, оттолкнувшись от стены вытянутой рукой. В конце коридора он повернул направо, даже не дав себе труда закрыть за собой дверь. Проследовав за графом до конца коридора, Брунетти остановился у входа в комнату: из-за двери донесся шум льющейся воды. Брунетти заглянул внутрь и увидел разбросанную одежду, которую граф скидывал по пути в гостевую ванную комнату.